Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей)

Пеев Димитр

— Здесь B207PZ, — сказал он. — Здесь B207PZ. Я вернулся! Вернулся! Вернулся!

Но земной человек не говорил по-английски. Не знал он и русского.

— Но! Но! Абла эспаньол?

По-испански говорили в Акапулько. Ему представился обширный пляж, море, морская пена и люди — множество обнаженных тел. Те глупцы, что грелись на солнце, и не знали, какое это бесконечное счастье — дотронуться до другого человека. Боль снова пронзила сердце, исказив лицо.

— Здесь B207PZ. Десять минут буду говорить по-испански. Я вернулся.

— Бьенвенидо!

Добро пожаловать! Когда вы вылетели?

— Тридцать лет назад.

— Тридцать лет? Вас плохо слышно. Какой фотонный отражатель на вашем корабле?

Он понял только слова «фотонный отражатель».

— Системы Лучко — Зенгер.

— Это невозможно. Уже пятьдесят лет не существует кораблей с такими отражателями. И столько же лет люди говорят на общем языке.

— Какой сейчас год?

Тот ответил.

Так. Не верится, что прошло сто лет.

Ему представился какой-то очень длинный коридор, будто в гостинице или больнице, где через ровные интервалы падали пятна света. Это была улица с рядами фонарей. Внизу — женская фигура в белом. Может быть, его мать. А может, нет.

Сто лет. Век.

В отсеке его корабля лежит тонна алмазов. И труп друга. Он ему воздвигнет памятник. Под землей. Там, куда не доходит свет звезд. Люди будут проходить по длинному-длинному коридору с лампами наверху, будут входить и выходить из света в темноту и, наконец, увидят статую его друга. Он может сделать ее из чистого золота. Нет, лучше из белого мрамора. Он ее закажет лучшему скульптору, который живет сейчас на Земле.

— Мы нашли номер вашего корабля. Я запросил промежуточную станцию. Вы вылетели сто один год назад. Поздравляю.

Что он ему сказал? Нашли или искали? В свое время он учил парные глаголы: спускаться — подниматься, рождаться — умирать, терять — находить. Нашел. Нашел алмазы. На другом конце света. Там лежит радиомаяк с заявкой. Никто ее не сможет оспорить — ни дьяволы, ни «Юнайтед компани».

— Я вас связываю с межпланетной станцией.

Сейчас же другой голос заговорил по-английски. Женский голос.

— Добро пожаловать. Вас было трое. Кто говорит?

Он назвал себя.

— А те двое?

Он молчал. Голос тоже.

— Прошу вас, говорите, — раздраженно сказал он.

— Мы посылаем за вами корабль. Нынешние станции не приспособлены для приема кораблей с отражателем вашего типа.

О чем бы спросить? Голос не должен замолкать. Сердце болело все так же сильно, даже сильнее, чем раньше. Тому, другому, капитану их корабля, было тридцать лет. Красивый, сильный человек. Таким он и сам был двадцать лет назад. Нет, он никогда таким не был — тот не улыбался, когда ему не хотелось.

Наконец-то они стоят рядом — люди из плоти и крови, начальник межпланетной станции и капитан межпланетного корабля, побывавший на его планете. Они не прикасались друг к другу — станция была контрольным пунктом для астронавтов, возвращающихся из космического пространства.

Итак, все было напрасно.

За сто лет люди научились делать алмазы, красивее, чем те,

которые он нашел. Он не был богат, потому что на Земле теперь этого понятия не существовало. Он смутно предчувствовал, что что-то будет не так, когда рылся в синей глине далекой планеты, но всегда считал, что люди по своей природе дурны и никогда не договорятся между собой. Не было уже «Юнайтед компани», личных знаков, заявок, адвокатов по космическому праву.

Перед ним лежали карты и фотографии далекой планеты, которую он называл своей — там погибли оба его друга.

Не он вынул эти снимки из телефотографов своего старого, помятого корабля. Их сделал этот синеглазый красивый юноша при помощи спутников, радиозондов и телеобъективов другого межпланетного корабля. Он потратил на это тридцать лет, а этот, синеглазый, проделал тот же путь за три года и вернулся молодым.

— Вот тут стоял радиомаяк, — рассказывал капитан. — Вы нашли очень удобное место для посадки.

Там была песчаная полоса — это видно на снимке — с одной стороны море, с другой — тропический лес.

— А вы видели гигантские волны? — спросил его молодой. Вряд ли может быть более красивое зрелище.

Песчаная полоса была шириной в несколько километров. Проникнуть в лес было невозможно. Ракета приземлилась на единственном возвышении у его опушки. Пока двое работали, третий наблюдал за морем. Время от времени, иногда два — три раза в день, с моря накатывались гигантские волны высотой в десятки метров. Пока такая волна, смывая все на своем пути, вздымала песок, они прятались в ракете. Однажды, когда нахлынула эта зеленая волна, в корабле их оказалось только двое. Третий не успел. Зеленая волна, покипев в иллюминаторах, отхлынула. Но на этот раз особенно долго стекали по стеклам ее капли…

— Я не помню, было ли это красиво, — сухо ответил он.

Начальник станции и молодой капитан внимательно смотрели на него. Может быть, они его жалеют? Он хотел бы видеть себя в контрольном зеркале.

Вошел третий человек, что-то принес и вышел.

— Вы не сможете скоро вернуться на Землю, — тихо сказал начальник межпланетной станции.

Теперь вышел и капитан, побывавший на его планете. Он стоял, закрыв глаза и изо всех сил призывая выдержку.

— Я болен? Где я заразился? Чем?

— Посмотрите, — начальник межпланетной станции протягивал ему снимок. Многоцветный снимок с какими-то запятыми, точками, змейками, похожий на отшлифованный срез камня.

— Это ваша кровь.

Он не понимал смысла того, что было изображено на снимке.

— Вы носитель болезней, которые столетие назад существовал на Земле. Целый ряд поколений лечился от них. Теперь лечиться должны вы.

Он смотрел на снимок.

— Я не могу убежать от своей крови, — сказал он.

Эти точки и запятые могли быть вирусами рака и чумы, носителями алчности, эгоизма, ненависти. Все равно. Он родился в такое время, когда эти вирусы наполняли воздух и кровь людей. А теперь его изолируют. Это справедливо.