Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей)

Пеев Димитр

На рассвете я был, конечно, в Варне. Наскоро собрав кое-какие сведения, я узнал, что слесарь Мирон Хаджиколев вот уже два дня гордо ездит на своей новой машине.

И я отправился в ателье по ремонту велосипедов. У входа в ателье человек в синем рабочем комбинезоне натирал и без того сверкающую новенькую «Волгу». Высокий, темноволосый, он был, пожалуй, моим ровесником. Стараясь казаться спокойным, я заговорил:

— Как мне найти Мирона Хаджиколева?

Пренебрежительно взглянув в мою сторону, он ответил:

— Это я, но сейчас я занят.

— И все же мне необходимо с вами поговорить, — настаивал я.

Видимо, моя настойчивость его несколько озадачила, потому что он выпрямился и,

пока вытирал руки, внимательно оглядел меня с ног до головы.

— Ну, только если что-нибудь важное.

— Вопрос касается старинного золота, — многозначительно сказал я.

Мирон Хаджиколев секунду поколебался, затем бросил ветошь, которой вытирал руки, и жестом пригласил меня следовать за собой. Когда, войдя в мастерскую, мы сели, он вызывающе спросил:

— Ну?

— Полгода назад вы купили телевизор, а три дня назад приобрели автомашину, — начал я. — В обоих случаях вы оплатили покупку золотом. Так ли это?

— Совершенно верно, — ответил он спокойно, даже несколько нахально. — Разве в этом есть что-нибудь противозаконное?

— Нет, в этом нет.

— Что ж тогда?

— А вот продавать золото, притом еще произведение искусства, иностранцу — это уже нарушение закона.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — голос Хаджиколева не дрогнул, хотя в глазах мелькнула озабоченность.

Я решил поймать его:

— Сейчас поймете. По нашей просьбе здесь скоро будет иностранец, который, вероятно, без труда узнает человека, продавшего ему золотую статуэтку.

Хаджиколев на минуту замолк. Он, конечно, взвешивал мои слова.

— Понятия об этом не имею, — наконец отрезал он дерзко, и я сразу понял, что совсем не гожусь на роль Шерлока Холмса. Нужно было менять тактику.

— Давайте говорить откровенно, Хаджиколев. Золото, на которое вы купили машину и телевизор, имеет исключительно важное значение для науки. Я не буду вам подробно объяснять. Дело в том, что оно происходит из далеких государств, существовавших две — три тысячи лет назад. А к ним археологическая наука проявляет особый интерес.

— Прекрасно, — произнес он иронически. — Теперь золото в магазинах, берите его и делайте с ним, что хотите.

— Да, сейчас оно у нас, — продолжал я терпеливо, — но его значение столь велико, что оно заставляет нас подумать… и о судьбе остальных сокровищ. — Я ожидал, что мой собеседник что-то ответит на это, но он продолжал молчать. — Предположим, что счастливый случай помог вам найти редкий клад. И если вы передадите его государству, то сейчас же получите значительное вознаграждение…

— Да, — усмехнулся Хаджиколев, — десятую часть стоимости, как полагается по закону, а так — все будет мое.

— Но ведь сейчас вы владеете им как вор, прячете, прибегаете ко всяким ухищрениям. А если сообщите о нем, то с законной гордостью получите положенное, а ваше имя войдет в историю науки. Что же лучше?

— Все эти разговоры ни к чему, — отрезал он. — Никакого клада я не находил. Золото у меня осталось после покойного отца, он его получил от своего отца. Я потратил все, что было. Больше нет. И точка!

Делать было нечего. Оставалось только уйти. Но я уходил с убеждением, что именно Мирон Хаджиколев скрывает тайну сокровищ.

Я связался с Мишо, рассказал ему все, поделился сомнениями и попросил установить за Хаджиколевым наблюдение. Он справедливо упрекнул меня, что из-за моих необдуманных действий раскрыть тайну будет гораздо труднее — Мирон Хаджиколев теперь будет особенно осторожен, — но обещал сделать все необходимое.

На протяжении целого месяца за Хаджиколевым непрерывно следили. Но не обнаружив ничего подозрительного, в конце концов прекратили наблюдение. Так прошли зима и начало весны.

Десятого июня прошлого года мне сообщили,

что в Балчике появилась новая ассирийская монета. Я тотчас же поехал туда и убедился, что она из того же источника. Музей купил ее у некоего Теню Слабака из села Былгарево. Я отправился в это село.

В полном противоречии со своей фамилией Теню оказался здоровым плечистым детиной с лицом, обожженным солнцем, длинными, как у легендарных гайдуков, усами и приветливо улыбающимися глазами. В небольшом кафе «Таук-лиман» за бутылкой вина он рассказал мне, как попала к нему эта монета.

Дядя Теню рыбачил вместе со своей артелью в одном из затонов у мыса Калиакра. Это местечко часто посещали любители подводного плавания в поисках потонувших когда-то кораблей. [3] Обыкновенно они приезжали группами и, не найдя ничего, уезжали. Но вот уже года два, как время от времени появляется один аквалангист («Ростом с тебя, только темный», — сказал Теню Слабак), который нанимает лодку и спускается под воду на два — три часа. Всплывает он с наполненным чем-то мешочком, расплачивается с рыбаками и уезжает. Однажды рыбаки поинтересовались, что у него в мешке; он объяснил довольно невнятно, что он, мол, геолог и собирает на дне камни. Так вот этот человек был здесь в позапрошлое воскресенье. Теню возил его в лодке, за что тот, пребывая в хорошем настроении, дал ему на прощание монету, крикнув: «Это тебе! Что б ты помнил о делах, которые мы вместе делали». Взглянул Теню, а в руке у него — золотая монета. Подумал, что произошла ошибка, догнал того человека и хотел вернуть ему монету, но тот только сказал: «Бери. Я их несколько на дне нашел. Пусть одна будет тебе». Подумал-подумал Теню и решил, что все-таки тут что-то нечисто, и прямо в Балчик, в музей.

3

31 июля 1871 г. у мыса Калиакра адмирал Ушаков нанес сокрушительное поражение турецкому флоту. Неоднократные подводные археологические экспедиции материальных следов битвы пока не обнаружили.

Я не говорил еще, что питаю пристрастие к подводному плаванию. Года четыре назад мне пришлось даже руководить подводной археологической экспедицией на Караагадже. В рассказе Теню меня удивило, что тот человек спускался под воду на два — три часа. А каждый, кто занимается подводным плаванием, знает, что обычно запаса воздуха в лучшем случае хватает минут на 50–60. Как же тогда объяснить, что он проводил под водой

по «два — три часа»? Следовательно, либо таинственный аквалангист снабжался воздухом не из обычного акваланга, либо не все время проводил под водой.

Интересно было и то, что речь шла о мысе Калиакра. Немного на нашем побережье мест с такой богатой историей, как у этого сурового, величественного мыса. Еще в VI веке до нашей эры милетские греки воздвигли там крепость Таризис, которая процветала и позднее, во времена фракийского, римского (под названием Акра Кастелум) и византийского владычества. Наши прадеды назвали ее Калацерка, укрепили. В средние века она стала одной из твердынь болгарского побережья. Крепость просуществовала до 1444 года, пока ее не разрушил до основания Владислав Варненчик. И пока я припоминал эти всем известные сведения, меня словно озарило: ведь Страбон писал, что именно здесь, на мысе Калиакра, Лизимах скрывал свои сокровища. Кто же, кроме этого полководца армии Александра Македонского, исколесившего вместе с ним всю тогдашнюю Азию — от Геллеспонта до Персидского залива и от Александрии до Инда, кто же, если не он, мог привезти в наши земли богатства древних восточных государств? Ведь Лизимах был одним из наследников великого владыки.