Человек, который открывал окна
Шрифт:
– Все ради вас, дорогая Яночка, – поджав губы, улыбнулся в ответ Власов.
Марк не стал спорить или ругаться, он просто исподлобья посмотрел на Илью.
Буквально в следующее мгновение в кабинет зайцем впрыгнул Гривасов в легком пальто.
– У вас тут холоднее, чем на улице! – весело воскликнул он.
– Это все Марк. Опять окно настежь открыл, – нажаловалась Яна.
– А что у тебя там, Филя? – спросил Илья, пока Гривасов скидывал пальто на вешалку. – Я уже чувствую аппетитный аромат!
– Первосортные круассаны для нашего шефа, – бойко ответил Филипп.
– Эх,
– Дай-ка кусочек попробовать, Филя. Не будь жадиной, – Власов с намеком облизнул пальцы.
Гривасов достал два ароматных круассана для Яны и Ильи. Марку угощения даже не предложили.
– По какому такому поводу ты решил побаловать нашего Осипа? – с набитым ртом спросила Нелюбова.
– Бумажечку интересную надо подписать.
– Какую? – осведомился Власов.
– Да вот, запрет для Разладина на открывание окон в рабочих кабинетах! – отшутился Филя, щелкнув пальцем в сторону Марка.
Разладин сделал вид, что не заметил издевки. Гривасова это слегка расстроило – удачная острота не достигла цели. Филя взял в одну руку папку документов, в другую – коробку круассанов и спешно выпрыгнул из кабинета.
Так начинался почти каждый рабочий день Марка. После субботней беседы с психологом о доверии, после всех мыслей, что навеял тот сеанс, подобное начало недели выступило отрезвляющим ударом под дых. Только что Елена убеждающим тоном говорила, что он слишком строго и слишком скоро судит людей, и тут же перед ним все эти люди, среди которых он не может расслабиться и которых не может не осуждать. Одна – неряшливая девчонка, трясущая своими дешевыми браслетами. Другой – подлиза и льстец. Даже Власов, этот туговатый господин, пускал слюни не то на круассан, не то на открытые плечи «дорогой Яночки». Марк чувствовал, что ему не к кому обратить уставший взгляд в разгар рабочего дня и найти другой, ответный и понимающий, а потому еще больше зарывался в стопках бумаг. Вплоть до полудня он не отрывался от документов.
В одном из павильонов на первом этаже офисного центра недавно открылась столовая. Теперь каждый будний день с двенадцати до часу дня там было не протолкнуться – все отделы разом стекались на обед.
Разладин покинул кабинет последним. Ему хотелось задержаться в пустом офисе хоть на минуту и поймать это редкое, но столь приятное ощущение тишины и спокойствия на рабочем месте. Он пошел к пожарной лестнице и по ней спустился вниз, движимый не столько чувством голода, сколько желанием размяться после четырех часов сидения на неудобном стуле.
Марк догнал свой отдел в очереди за подносами. Его коллеги задержались, потому что застряли в очереди к лифту. Теперь Гривасов тормозил всех, копаясь в подносах из общей стопки.
– Чего ты там возишься, Филя? – поторопил его Разладин, смущенный собравшейся за его спиной шумной группой студентов-стажеров.
– Для тебя – Филипп Сергеевич, – едко процедил сквозь зубы Гривасов и достал из стопки красный поднос. – Тут серые, синие – уродские они. Красный самый лучший! И под цвет бабочки подходит, – быстрым движением он поправил узел на воротнике.
– Ты
– Это не мелочи, а детали, – Гривасов прищелкнул пальцами и презрительно взглянул на Разладина, когда тот взял из стопки обычный серый поднос. – Я в твоем выборе не сомневался.
– О чем ты? – Марк нахмурил брови и бросил тяжелый взгляд на коллегу.
– Сделанный тобою выбор наипрямейшим образом позволяет понять особенности характера твоей личности, – с ядовитой тонкогубой улыбкой ответил Гривасов и горделиво вздернул нос.
– Ты хоть сам понимаешь, какую чушь несешь? – У Разладина вконец пропал аппетит.
– Не обижайся на нашего Филю, Марк. Без настроения он сегодня, – отозвался Власов, который чуть поодаль выбирал себе салат. – Утренний заход с круассанами прошел не очень удачно, верно? – Он вяло посмотрел на Филиппа и чуть усмехнулся. – Не удалось подписать запрет для Марка на открывание окон.
– Ничего. Я еще отыграюсь, – с задором добавил Гривасов. – Ублажить Вакуленко мне удалось. Правда, как оказалось, пути решения этого вопроса находятся вне его власти.
– Ублажить… Не могу поверить, что ты и этим умудряешься гордиться, – пробормотал себе под нос Марк.
Филипп занял место Власова перед стойкой с салатами.
– Скажите, а какой сыр вы добавляете сюда? – ткнул пальцем Гривасов на «Цезарь» в маленькой круглой тарелке.
– Обычный сыр. – Юноша в белом халате и поварской шапочке тупо смотрел то на салат, то на Гривасова.
– Просто я предпочитаю гауду или пармезан, – как бы вскользь сказал Филя, брезгливо сморщив нос.
– Я могу сходить на кухню и уточнить, если для вас это так важно, – замялся юноша за стойкой.
– Ой, нет, не нужно, – махнул рукой Гривасов. – Тогда положите мне рис с овощами и два ломтика рыбы… А это лосось или форель? – снова решил докопаться Филя.
– Форель, – неуверенно ответил юноша.
– Ох, лосось, конечно, лучше, но можно и форель. Просто лосось, понимаете…
Марка уже подталкивали в спину нетерпеливые студенты, а Гривасов, словно ничего не замечая, продолжал разглагольствовать о разнице между лососем и форелью.
– Твоя изысканность, Филя, такая же искусственная, как изумруд в твоем кольце, – не удержался Разладин.
Гривасов сквозь очки-нулевки прошил Разладина удивленно-злобным взглядом. Марк попал в цель. Филипп презрительно хмыкнул, поставил на поднос тарелки с едой и отошел в сторону. Марк взял себе только салат, отказавшись от основного блюда.
Пока все стояли в очереди, Нелюбова заняла коллегам столик в середине зала. Первым рядом с ней сел Власов, держа одной рукой две чашки кофе. Одну он поставил рядом с собой, а другую протянул Яне.
– Это вам, – он улыбнулся, мельком облизнув губы.
– Ох, спасибо, Илья Николаевич. Вы как всегда такой внимательный, – кокетливо повела плечом Нелюбова.
Гривасов и Разладин подошли следом.
– Яна, ты у нас девушка, обладающая определенным вкусом, – начал Филя и, повернувшись в пол-оборота, указал рукой на Марка. – Серый костюм, серый поднос… Какую характеристику можно дать нашему невзрачному коллеге?