Человек, который продал Луну
Шрифт:
– Ладно, – сказал Харриман, – ты, Боб, делай, как знаешь. Я бы предпочел пик Пайкс, но ты выбирай сам.
Харриман думал о том, что размещение первого земного космопорта на территории США было бы очень выгодно. Он уже видел широкие возможности для рекламы: старт лунного корабля был бы виден с вершины пика за сотни миль…
– Я дам вам знать.
– Теперь – о зарплате. Забудь о том, сколько тебе платили раньше. Сколько ты хочешь? – Костер лишь махнул рукой:
– Мне хватит пирожных и кофе.
– Да ты с ума сошел, парень!
– Дайте договорить.
Харриман вздрогнул.
– Понимаю, – протянул он. – Тогда, если не поведешь корабль сам, рассчитывай его на три места.
– Я же не пилот…
– Значит – только три места. Я полечу тоже.
– Хорошо, что вы надумали войти в дело, Дэн, – говорил Харриман, – а то вскоре остались бы без работы. Я собираюсь как следует прижать энергетическую компанию.
Диксон намазывал булочку маслом.
– Да неужели? Как же это?
– Мы установим за углом, то есть, на обратной стороне Луны, высокотемпературные реакторы, вроде того, аризонского, что взорвался. Управление будет дистанционным, так что, если один из них взорвется, вреда особого не будет. В неделю я стану производить столько X-топлива, сколько Компания – за три месяца. Не думай, тут никаких личных счетов. Просто хочу иметь источник топлива для межпланетных кораблей. Если нельзя делать его здесь, будем производить на Луне.
– Любопытно. А урана на шесть реакторов где возьмешь? По последним данным от комиссии по ядерной энергетике – все поступления распределены на двадцать лет вперед.
– Ха-ха, «где мы возьмем уран»! Не строй из себя незнайку. Там же, на Луне, и возьмем.
– На Луне? Там есть уран?
– А ты не знал? Я думал, ты именно поэтому и вошел в дело…
– Нет, не знал, – протянул Диксон. – Чем ты можешь это доказать?
– Ну я же не ученый… Но это же всякому ясно! Спектроскопия и тому подобное… Любого профессора спроси, только слишком много любопытства не выказывай, раскрывать карты пока что рано. – Харриман поднялся. – Все, я должен бежать, иначе не успею на роттердамский «шаттл». Спасибо за обед. Схватив шляпу, он стремительно вышел.
Харриман встал:
– Поступайте, как знаете, минхер ван дер Вельде. Но я даю вам и вашим коллегам верный шанс. Все ваши геологи знают, что алмазы – продукт вулканической деятельности. Как вы думаете, что мы найдем в этих местах?
С этими словами он бросил на столик голландца большую фотографию – лунный ландшафт.
Ювелир бесстрастно взирал на поверхность планеты, усеянную тысячами громадных кратеров.
– Вначале, мистер Харриман, вам нужно туда добраться.
Харриман сгреб фото со стола.
– Мы туда доберемся. И найдем алмазы, хотя я первый признаю, что до того, как мы отыщем достаточно большое месторождение, у вас еще есть в запасе лет двадцать или тридцать. Я пришел к вам вот почему: для нашего общества наибольшую опасность представляет человек, который вводит в экономику новый фактор и при этом вовсе не думает о мирном урегулировании. А не хочу вас
– Присядьте, пожалуйста, мистер Харриман. Меня всегда сбивает с толку забота посторонних о моих интересах. Давайте лучше так: скажите мне, какие интересы преследуете вы сами, а затем мы сможем обсудить, как защитить мировой рынок от внезапного наплыва лунных алмазов.
Харриман сел.
Он любил Нидерланды. Он приходил в восторг, видя двуколку молочника, влекомую запряженным в нее псом, маленький хозяин которого шел следом в настоящих деревянных башмаках. Счастливый, он делал снимки и щедро давал ребенку на чай, даже не задумываясь над тем, что все это организовано исключительно для туристов.
Он посетил нескольких торговцев алмазами, но о Луне ни с кем из них не говорил. Среди всех прочих покупок была и брошь для Шарлотты – в знак примирения.
Затем Харриман взял такси до Лондона, распустил слухи между представителями тамошнего алмазного синдиката, дал своим лондонским представителям задание застраховаться у Ллойда через подставных лиц от успешного полета на Луну и позвонил в свою контору. Выслушав бесконечные отчеты Монтгомери и узнав, что тот посетил Нью-Дели, Харриман тут же позвонил ему туда, обстоятельно с ним поговорил и поспешил в порт, чтоб успеть на корабль, который к следующему утру доставил его в Колорадо.
В «Петерсон Филд», что к востоку от Колорадо-Спрингс, он с трудом прошел через проходную, хотя теперь являлся его арендатором. Конечно, стоило лишь позвонить Костеру, и вопрос тотчас же был бы улажен, однако Харриман хотел осмотреть все в одиночку перед встречей с ним. К счастью, начальник охраны знал Харримана в лицо; он прошел на территорию и блуждал около часа – трехцветный жетон на лацкане предоставил Харриману полную свободу передвижений.
Большая часть цехов пустовала, кое-как работали лишь литейный и механический. Осмотрев цеха, Харриман отправился в конструкторское бюро. Проектный отдел и плаз, а также вычислительный центр были заняты делом, однако в конструкторской группе столы пустовали. В отделе металлургии и его лаборатории было тише, чем в церкви. Харриман как раз собирался зайти к химикам и материаловедам, когда к нему неожиданно подошел Костер.
– Мистер Харриман! Мне только что сказали, что вы здесь.
– Кругом одни предатели, – проворчал Харриман. – Я просто не хотел тебя напрасно беспокоить.
– Да какое тут беспокойство… Пройдемте ко мне в кабинет.
Вскоре, устроившись поудобнее, Харриман спросил:
– Ну, как дела?
Костер сдвинул брови.
– Да, похоже, все в порядке.
Харриман отметил, что папки для бумаг на столе Костера загружены до отказа, бумаги даже расползались из них по столу. Прежде чем он успел что-либо сказать, заработал телефон, и женский голос мягко сказал:
– Мистер Костер? Мистер Моргенштерн хочет с вами говорить.
– Я занят.
Через несколько секунд девушка озабоченно возразила: