Человек, который умер смеясь
Шрифт:
— Вам придется выбрать место, — спокойно отозвался я, подыгрывая ей. — Я плохо знаю этот город.
— А хотите узнать его получше?
— Мне начинает казаться, что хочу.
— Сколько вы готовы потратить?
— А сколько вы стоите?
— Больше, чем вы можете себе позволить.
— Извините, что спросил.
— Не извиняйтесь.
— Я и не извиняюсь.
Мы оба засмеялись, и чары рассеялись.
— Откуда это все было? — спросил я.
— Откуда?
— Ну да. Из какого фильма?
— Из нашего. Гораздо интереснее сочинять свой собственный фильм по ходу дела. Вы скоро
ГЛАВА 3
(Запись № 1 беседы с Санни Дэем. Записано в его кабинете 14 февраля)
Дэй: В чем дело, приятель? У тебя усталый вид.
Хог: Я просто не привык проплывать сто кругов до завтрака.
Дэй: Ничего, тебе это на пользу. Где мне сесть?
Хог: Где вам удобнее.
Дэй: Ничего, если я лягу?
Хог: Если вы не ляжете, тогда лягу я.
Дэй: Я велел Вику не принимать звонков. Нам никто не помешает. Я в полном твоем распоряжении. С чего начнем?
Хог: Давайте сначала.
Дэй: Ну ладно… Я мало что помню — кажется, я много плакал.
Хог: Почему?
Дэй: Какой-то парень в маске шлепнул меня по попе. (Смеется.) Да ты, похоже, считаешь, что я не смешной.
Хог: Почему это?
Дэй: Ты никогда не смеешься моим шуткам.
Хог: А вы никогда не смеетесь моим.
Дэй: Комики над чужими шутками не смеются. Мы слишком не уверены в себе.
Хог: Может, поговорим о вашем детстве?
Дэй: Давай. Слушай, да это прямо как психотерапия!
Хог: Только нам за это платят.
Дэй: О, тогда это даже лучше, чем терапия, правда?
Хог: Меня интересует…
Дэй: Может, я пластинку поставлю? Тебе нравится Нат Коул?
Хог: Музыка попадет на пленку. Санни, давайте сразу установим правила. Когда мы тут с вами работаем, я главный. Так что никаких шуточек, не надо тянуть резину и играть роли. Работа — значит работа. Понятно?
Дэй: Да. Извини, мне надо было размяться.
Хог: Ну так какое у вас было детство?
Дэй: Паршивое.
Хог: Вы родились…
Дэй: Двадцать третьего февраля 1922 года. На самом деле меня зовут Артур Сеймур Рабинович. Я вырос в Бруклине, в США. В районе Бедфорд-Стайвесант. Та еще трущоба. Мы жили на Гейтс-авеню, между Самнер и Льюис. Я, мой старик — Сол его звали, моя мать Эстер и мой брат Мел. Мел был на четыре года меня старше.
Хог: Не знал, что у вас был брат.
Дэй: Мел умер перед войной. Лучший парень в мире. Я его обожал. Высокий, сильный, красивый. Хорошо учился. Хороший музыкант. Девочки его обожали. Я во всем ему подражал. Во время Депрессии он мне был почти как отец… Он стафилококк подцепил. Зараза попала к нему в кровь, р-раз — и его нет. Тогда чудо-лекарств не было. Я до сих пор скучаю по Мелу. Иногда… а, неважно.
Хог: Расскажите.
Дэй: Иногда я просыпаюсь ночью и хочу ему что-то сказать, и я… не сразу вспоминаю, что он умер.
Хог: Интересно. Спасибо, что рассказали. Вы в многоквартирном доме жили?
Дэй: Что? А, да. Третий этаж без лифта, окна на улицу. Две спальни. Одна родительская, одна наша с Мелом. Гостиных в том районе ни у кого не было. Вся жизнь проходила за обеденным столом. Или у раковины в кухне. В кухне мы и
Хог: Что за люди были ваши родители?
Дэй: Ты точно никогда психотерапевтом не работал?
Хог: Точно.
Дэй: Мой старик был из России. Приплыл, кажется, в 1906 году. С английским у него всю жизнь было не очень. А мамаша родилась и выросла в Нижнем Истсайде, угол Вест-Бродвей и Спринг. Ее отец был меховщик, поставлял меха для еврейских театров. У него лавка была как раз напротив театра на Второй авеню. Ее семья всегда считала, что брак неравный, потому что она вышла за иммигранта.
Хог: А чем занимался ваш отец?
Дэй: У него был магазинчик на Ностранд-авеню — газеты, напитки, сигареты. Магазинчик раньше принадлежал ирландцу по фамилии Дэй. Когда мой старик его заполучил, денег на новую вывеску не хватило, и он оставил старую.
Хог: Отсюда и ваш сценический псевдоним?
Дэй: Ну да. В нашем районе все равно каждый второй считал, что наша фамилия Дэй. Магазинчик был длинный и узкий. На одной стене кино-журналы и комиксы. Отдельная стойка с сигаретами. Конфеты. Еще там был сифон с газировкой. Папа продавал молоко с содовой, солодовые напитки, кофе и пышки. Мы с Мелом там подрабатывали после школы и по выходным. Тогда я и придумал номер с выдачей заказов, который мы с Гейбом вставили в «Продавцов содовой». Мы его с Мелом в детстве исполняли. Ну знаешь, когда один садится на корточки за спиной у другого и высовывает руки, а первый обслуживает клиентов, только пользуется при этом не своими руками, так что вечно опрокидывает чей-нибудь кофе.
Хог: Мы в школьной столовой это разыгрывали.
Дэй: Ты смотрел мои фильмы?
Хог: Я их обожал.
Дэй: Я не знал. Я как-то даже хуже о тебе стал думать. (Смеется.) Мы с Мелом вечно так валяли дурака, чтобы как-то развлечься. Понимаешь, Мел был моим первым партнером. И лучшим.
Хог: В каком смысле лучшим? Самым талантливым?
Дэй: Ну наверное.
Хог: Этого мало. Можно поподробнее?
Дэй: (Долго молчит.) Мы правда друг друга очень любили и полностью друг другу доверяли. Наверное, это было главное. В глубине души я всегда ждал от Гейба того же, а с ним такого доверия не было.
Хог: Отлично. Такие ответы мне и нужны.
Дэй: Тогда мне приз полагается.
Хог: А друзья у вас были?
Дэй: Друзья? Слушай, приятель, у меня была целая банда. Тогда Бед-Стай был крутым районом — половина евреи, половина черные. Мы вечно друг друга колотили. Конечно, пушек или ножей тогда ни у кого не было, только кулаки. И ноги. Без банды было не обойтись, в банде все защищали друг друга. Я учился в бруклинской школе для мальчиков, там считалось круто, если у тебя к выпуску все зубы целы. Да, я много дрался. Иногда даже побеждал. Я не позволял никому собой командовать. Там-то я и научился отбрехиваться.