Человек, который умер смеясь
Шрифт:
— В моем деле тоже так, — сказал я. — В литературных кругах тебя принимают всерьез, только если твои книги невразумительны и читать их тяжело. Если ты стараешься писать понятно и увлекательно, критики считают тебя легковесным.
— Ну, ты же им нравишься, а ты не нудный.
— Да, правда, я нудным не был, но я так и не написал второй книги. Уж на второй они бы до меня добрались.
— Кончай уже так говорить, меня это очень сильно раздражает.
•— Как — так?
— Ты говоришь о себе в прошедшем времени, будто тебе восемьдесят или ты уже умер. Ты молодой и талантливый. Ты еще много
Я, конечно, сказал.
— Вот так-то. — Он снова посмотрел на статью в газете и раздраженно поморщился. — А, к черту. Талант не у критиков, а у нас, и мы знаем, что делаем.
Он сунул руку в маленький холодильник, стоящий прямо перед нами, достал две бутылочки «Перье», открыл их и одну протянул мне.
— У меня только один вопрос, — сказал я. — Если мы оба такие умные и знаем, что делаем, почему мы тогда сейчас в полном дерьме?
Санни изумленно уставился на меня, потом рассмеялся. Взял и рассмеялся в ответ на то, что сказал я.
— А ты хорош, Хоги. Тебе голову не заморочишь. Рад, что мы поехали вместе. Эй, Вик, ты как там, малыш?
— Нормально, Санни, — негромко ответил тот.
— Хорош уже дуться, а? Ну я сорвался. Я виноват. Извини. Ты не болван. Ты мой приятель и хотел как лучше. Извини, ладно?
У Вика явно поднялось настроение.
— Хорошо, Санни.
— Как насчет музыки? Поставь нам что-нибудь заводное.
— Сейчас.
Вик поставил кассету с бодрой музыкой — Синатра и Мел Торме, записи из пятидесятых, и мы покатились дальше через район пустыни Мохаве, прозванный «Игровой площадкой дьявола», пританцовывая под музыку и попивая «Перье», пока снаружи воздух дрожал от жары. Не самый плохой способ путешествовать.
— Мерили часто приходили письма от всяких психов, — сказал я. — Типов, которые хотели купить обрезки ее ногтей. Или носить ее трусы. Но угроз убийства не было ни разу.
Санни пожал плечами.
— Лет тридцать в этом деле — и привыкаешь к такому. Неотъемлемая часть известности, во всяком случае, для меня.
— А что в этом письме говорилось?
Он повернулся к окну.
— Что я не доживу до выхода нашей книги.
— А-а…
Санни допил воду, рыгнул, потом ткнул пальцем мне в грудь.
— Знаю я, о чем ты подумал — что я из-за этого хочу отказаться от книги. Ну так ты ошибаешься. Это никак не связано. Я не из таких.
BL Не из каких таких?
— Которых можно запугать. Если б меня беспокоило существование психов, я давно бы уже с ума сошел. А потом, у меня Вик есть. Правда, Вик?
— Точно, Санни.
Мы пересекли границу штата Невада, и перед нами появились первые рекламные щиты казино Вегаса.
— И что вам нужно делать на этом конкурсе?
— Явиться. Все уже без меня расписано. Я просто представляю девушек, пялюсь на их сиськи и подмигиваю зрителям. Днем мы репетируем, в полшестого начинаем. Тебе нравятся танцовщицы из шоу?
— А чему там не нравиться?
— Настоящий полнокровный американец! — заговорщически ухмыльнулся он.
Я ухмыльнулся в ответ.
— А то! Первая группа.
Он нахмурился.
— Нет, конечно, не такими вещами я бы предпочел заниматься,
— Да в общем, и в жизни так, сказал я.
— И не говори…
— Да я уже сказал, — отозвался я.
Он изумленно уставился на меня.
— Вы забываете один важный факт про меня, — сказал я ему. — Я вырос на ваших фильмах.
— Да ну?
— Ну да.
Он оглядел меня и хмуро заметил:
— Могло быть и хуже.
— И не говорите.
После нескольких сотен километров безлюдной пустыни Лас-Вегас вырос перед нами под жарким солнцем словно бесстыжий аляповатый мираж. Отели и рекламные щиты были такими огромными и неуместными, что, казалось, стоит моргнуть, и они исчезнут. Я попробовал, но они никуда не делись.
— Частенько я здесь выступал, со вздохом сказал Санни. — Много шуточек утекло.
Третий ежегодный конкурс красоты «Мисс танцовщица Лас-Вегаса» транслировался в прямом эфире из гостиницы «Эм-Джи-Эм Гранд», во всяком случае, так гласил рекламный щит снаружи. Парковка занимала, наверное, акров десять, но сейчас на ней почти не было машин, только несколько грузовиков с телевизионной аппаратурой. Внутри огромного казино оказалось холоднее, чем в холодильной витрине продуктового магазина, и примерно настолько же тихо. Большинство столов было чем-то накрыто. Еще и двенадцати не было.
Санни принимали на полную катушку. Персонал забегал, засуетился и мгновенно проводил нас до номеров. Им с Виком выделили двухкомнатный люкс для важных шишек с гостиной, кухней и бесплатной корзиной фруктов. И вид на лиловые горы тоже был симпатичный. Меня поселили по другую сторону коридора в одноместном номере без всяких фруктов. У меня окна выходили на парковку «Эм-Джи-Эм Гранд», а вдали виднелась парковка «Сизарс-пэлас».
Спортзал на первом этаже был, по словам Санни, прямо конфетка. Мы поработали со штангами, проехали десять километров на велотренажерах, сходили в сауну и окунулись в бассейн с холодной водой. Вик предложил заказать ланч к ним в номер, но Санни настоял на том, чтобы поесть в кофейне. И вот, излучая здоровье, мы взяли штурмом кофейню и принялись за огромные порции салата с тунцом. Устроились мы все в кабинке — Санни в середине, мы с Виком по бокам. Многие посетители подходили к Санни поздороваться и попросить автограф. Туристы, коммивояжеры, обычные люди — его публика. Он с ними шутил, поддразнивал их, и выглядел очень довольным таким вниманием.
А вот Вик ни на секунду не расслаблялся, не переставал осматривать комнату в поисках подозрительных людей. Вик теперь работал.
— В казино собираешься? — спросил меня Санни между автографами.
— Заскочу спустить все деньги, и сразу обратно.
— А сколько ты взял? — встревоженно поинтересовался он.
— Тысячу.
Санни вздохнул с явным облегчением.
— А, это мелочи.
— А вы?
— Я? Мне больше в казино нельзя. Я играю так же, как и пью — не могу остановиться. Бывало, я проигрывал за ночь по пятьдесят — сто тысяч. Теперь обхожу столы стороной — и скачки тоже.