Человек, который замедлял и ускорял время
Шрифт:
– Два часа выясняют отношения, - заметил один из преподавателей, покачав головой.
– Ну я, пожалуй, пойду...
– Подожди, - сказал второй.
– Интересно, чем все это кончится.
– А ничем, - усмехнулся третий.
– Все останется по-прежнему, но защищать он ему не даст.
– Возможно, ты и прав, - задумчиво сказал первый.
– Ему надо было защищать при Ефиме Францевиче, или по крайней мере пропустить при нем диссертацию через кафедру. Тогда все было бы просто. А сейчас...
– Он махнул рукой.
– И
– Шеф в одном прав... Работа все-таки несколько устарела, и ее надо дополнить новыми данными. Но на это требуется время...
– Нисколько она не устарела, - решительно возразил первый.
– Просто удобная отговорка для "ио"... В этой работе важны сами идеи. Они уже носятся в воздухе, если подзатянуть с защитой, вот тогда действительно работа может устареть. На это он и бьет.
– А по-моему, - сказал пожилой доцент, - наш шеф даже и не понимает существа этой работы... Ему важно другое: чтобы на кафедре не появился конкурент с докторской степенью. А сама работа... Он же не читал ее, уверяю вас.
– А вы читали?
– И я не читал... Я в этом тоже ничего не понимаю. Как и большинство на нашей кафедре. Не обижайтесь, но для меня важно, что работу успел прочитать Ефим Францевич и дал блестящий отзыв.
– Так шеф же сказал, что отзыв устарел...
– А что ему еще делать?.. Он не может не понимать, что специалисты оценят эту работу высоко.
– Вот именно, - кивнул Лаврентий Иннокентьевич, - поэтому он и настаивал, чтобы работа была послана на заключение... в институт, где ее просто не смогут по-настоящему оценить.
– Алексей Иванович не зря сопротивляется...
– Еще бы...
Только теперь Тимофей, пораженный разговорчивостью преподавателей, понял наконец, в чем дело. Алексей Иванович - был тот самый доцент, который на одном из заседаний кафедры настаивал на приобретении новых приборов. Пожалуй, он держался более независимо, чем остальные преподаватели. К нему чаще чем к другим приходили студенты. Тимофей слышал, что он пишет или даже заканчивает докторскую диссертацию. Видимо, сегодня во время заседания кафедры состоялся разговор об этой диссертации.
На всякий случай Тимофей решил уточнить:
– Алексей Иванович там?
– спросил он у Лаврентия Иннокентьевича, указывая на дверь кабинета.
– Там, - кивнул тот.
– Третий час там... А вы все рисуете, молодой человек?
– Рисую.
– А зачем?
– Как зачем?
– Вы разве не думали, зачем нужны ваши красивые рисунки?
– Для студентов...
– Вот что! А я полагал, для украшения... коридорных стен.
– Но ведь это... учебный материал, - осторожно возразил Тимофей.
– Законы физики, формулы, графики...
– Так, по-вашему, студент и в перерывы должен физические законы изучать?
Тимофей смутился и покраснел.
– А вы, Тимофей, не расстраивайтесь, - сказал молодой преподаватель, который до сих пор сидел молча.
– Ваше дело не совсем бесполезное. Случается, что и смотрят на ваши плакаты...
– Когда опаздывают на лекции и слоняются по коридорам? спросил Лаврентий Иннокентьевич.
– Не только... Сегодня утром Петр Степанович ректора приводил, показывал ему, как теперь красиво в коридоре и на кафедре... Ректор улыбался весьма благосклонно.
– А вчера проректора по науке, - добавил Лаврентий Иннокентьевич.
– Позавчера еще одного. Так что польза есть, конечно.
Все рассмеялись.
– Неужели его все-таки утвердят?
– спросил кто-то.
– А неужели вы сомневаетесь?
– прозвучало в ответ.
И опять все рассмеялись. Но смех показался Тимофею невеселым.
– Не понимаю, - сказал преподаватель, начавший весь этот разговор.
– Решительно не могу понять, - повторил он, обводя взглядом присутствующих, - если он уверен, что совет его не забаллотирует, чего же он так навалился на Алексея Ивановича? Защита, утверждение ВАКом, утверждение в профессорском звании ведь это минимум три года. Алексей Иванович, даже если бы захотел, а я уверен, он и не захочет, три года не может быть конкурентоспособен.
– Вы воображаете, что наш шеф только на три года вперед планирует свою карьеру, - усмехнулся Лаврентий Иннокентьевич.
– Уверяю, у него уже запланировано, когда он станет заслуженным деятелем науки, когда членом-корреспондентом...
Снова все рассмеялись. На этот раз совсем невесело. В комнате стало тихо. Только гудели лампы дневного света под потолком, да из-за закрытой двери по-прежнему доносились голоса. Они стали заметно громче.
– А ведь там баталия не на шутку, - заметил один из доцентов.
– Может, зайдем на подмогу?..
– С ума сошел! Кому не известно, что шеф принимает нас только пооднночке? Сколько раз он говорил...
– Вот так и слопает поодиночке.
– Всех не слопает...
– Всех, конечно, нет... Кое-кого на свою сторону временно перетянет. Пока ему это нужно... Двоих-то уже нет... До начала учебного года ушли... По собственному желанию...
– Да, неважнецкие дела, - пробормотал Лаврентий Иннокентьевич и вдруг обернулся к Тимофею.
– А вы слышали, молодой человек, - сказал он очень серьезно, - у Клавдии Сергеевны инфаркт.
– Не может быть!
– вырвалось у Тимофея.
– Вот, все говорят - не может быть, - вздохнул собеседник.
– А тем не менее правда. Печальная правда... Наша лаборантка уже все глаза выплакала.
Клавдия Сергеевна была той самой преподавательницей, на которую вчера накричал "ио" и которая после этого разбила зеркальце.