Человек, который знал слишком много
Шрифт:
– Я думал, что вы решили поймать его в его же ловушку, - сказал Твифорд.– И до сих пор ничего не понимаю. Но, признаться, он с самого начала вызвал у меня подозрение. Я не хочу сказать, что он вор в вульгарном смысле слова. Среди полицейских бытует мнение, что деньги крадут только из-за самих денег, но ведь эту монету можно было похитить из религиозной мании. Беглому монаху, ставшему вольным мистиком, она могла понадобиться для какой-нибудь высшей цели.
– Нет, - ответил Фишер.– Беглый монах - не вор. Во всяком случае, монеты он не крал. И даже в заведомой лжи его обвинить
– В чем же именно?– спросил Марч.
– Он сказал, что во всем повинен магнетизм. Так оно и было. Кража была совершена при помощи обыкновенного магнита.
Затем, увидев неподдельное изумление на лицах собеседников, он добавил:
– Это был игрушечный магнит вашего племянника, мистер Твифорд.
– Простите, - возразил Марч.– Коль скоро это так, выходит, кражу совершил школьник!
– Вот именно, - задумчиво произнес Фишер.– Только какой школьник?..
– Что вы хотите сказать?!
– Душа школьника - любопытная штука, - продолжал Фишер все так же раздумчиво.– Она способна пережить многое, кроме лазания по дымоходам.
Человек может поседеть в боях, а душа у него останется все та же мальчишеская. Человек может вернуться во славе из Индии, а у него - душа школьника, и она ждет только случая, чтобы проявить себя. Это во много раз сильнее, если школьник - еще и скептик: ведь скепсис чаще всего - упрямое мальчишество. Вот вы сейчас сказали, что это можно было сделать из религиозной мании. А вы слышали когда-нибудь об антирелигиозной мании?
Поверьте, она существует и свирепствует всего сильнее среди тех, кто любит разоблачать индийских факиров.
– Неужели вы думаете, - сказал Твифорд, - что реликвию похитил полковник Моррис?
– Только он один мог воспользоваться магнитом, - ответил Хорн Фишер. Ваш племянник любезно оставил ему много полезных вещей. В его распоряжении оказался моток бечевки и, заметьте, инструмент для просверливания отверстий в дереве. Кстати, с этой дыркой в полу я немного схитрил. Там просто были пятна света, они проникали сквозь нее и блестели, как новенький шиллинг.
Твифорд подскочил в кресле.
– Почему же, - крикнул он не своим голосом, - почему вы сказали... что там сталь?
– Я сказал, что вижу два кусочка стали, - ответил Фишер.– Гнутый кусок - это был магнит вашего племянника. Другой кусок - монета.
– Но она же серебряная, - возразил археолог.
– В том-то вся и штука, - пояснил Фишер, - она только покрыта тонким слоем серебра.
Наступило тягостное молчание; наконец Гарольд Марч произнес:
– А где же в таком случае настоящая реликвия?
– Там, где она и была последние пять лет, - ответил Хорн Фишер.– В
Небраске. У выжившего из ума американского миллионера по фамилии Вэндем.
Гарольд Марч хмуро уставился в скатерть. Затем он сказал:
– Кажется, я начинаю понимать. Дело было так. Полковник Моррис просверлил дырку в потолке подвала и выудил монету бечевкой с магнитом. На такие трюки способны только ненормальные люди, но я догадываюсь, почему он спятил, - нелегко сторожить подделку, если сам об этом догадываешься,
Фишер, не шелохнувшись, долго смотрел на него сквозь полуопущенные веки.
– Были предприняты все меры предосторожности, - сказал он - Герцог сам принес реликвию и сам ее запер...
Марч молчал, а Твифорд пробормотал, запинаясь:
– Я вас не понимаю. Это ерунда какая-то. Вы не можете говорить яснее?
– Ну что ж, - сказал Фишер со вздохом.– Самая главная ясность в том, что дело это - грязное. Все это знают, кто хоть как-то с этим связан. Но так уж оно повелось, и не нам их судить. Влюбишься в заморскую принцессу, пустую и надутую, как кукла, - и пропал. На сей раз герцог пропал надолго и всерьез.
Не знаю, была ли это благопристойная морганатическая связь, но нужно быть сущим болваном, чтобы швырять тысячи на таких женщин. Под конец это превратилось в неприкрытый шантаж. Но старый осел, к его чести, не стал выкачивать деньги из налогоплательщиков. Выручил его американец. Вот и все...
– Ну, я счастлив, что мой племянник не причастен к этому, - произнес преподобный Томас Твифорд.– И если высший свет таков, я надеюсь, что он никогда не будет с ним связан...
– Уж кто-кто, а я-то знаю, - сказал Фишер, - что иногда приходится быть с ним связанным.
Саммерс Младший и вправду был совершенно с этим не связан, и высокая его доблесть отчасти в том и состояла, что он не был связан ни с этой историей и ни с какой другой. Он пулей пролетел сквозь все хитросплетения нечестной политики и злой иронии и вылетел с другой стороны, влекомый своей невинной целью. С трубы, по которой он вылез на волю, он увидел новый омнибус, цвет и марка которого были ему еще незнакомы, как видит натуралист новую птицу или неведомый цветок. И он кинулся за ним и уплыл на этом волшебном корабле.
ПРИЧУДА РЫБОЛОВА
Порой явление бывает настолько необычно, что его попросту невозможно запомнить. Если оно совершенно выпадает из общего порядка вещей и не имеет ни причин, ни следствий, дальнейшие события не воскрешают его в памяти, оно сохраняется лишь в подсознании, чтобы благодаря какой-нибудь случайности всплыть на поверхность лишь долгое время спустя. Оно ускользает, словно забытый сон...
В ранний час, на заре, когда тьма еще только переходила в свет, глазам человека, спускавшегося на лодке по реке в Западной Англии, представилось удивительное зрелище. Человек в лодке не грезил, право же, он давно освободился от грез, этот преуспевающий журналист Гарольд Марч, который намеревался взять интервью у нескольких политических деятелей в их загородных усадьбах. Однако случай, свидетелем которого он стал, был настолько нелеп, что вполне мог пригрезиться, и все нее он попросту скользнул мимо сознания Марча, затерявшись среди дальнейших событий совершенно иного порядка, и журналист так и не вспомнил о нем до тех пор, пока долгое время спустя ему не стал ясен смысл происшедшего.