Человек, который знал слишком много

Честертон Гилберт Кийт

– Не хотите ли вы сказать, - спросил он, - что вы лучше разбираетесь в этом деле оттого, что приехали из Лондона?

– Это может казаться смешным, я знаю, но таково мое мнение. Я убежден, что в подобных делах нужны новые методы. И прежде всего здесь нужен свежий глаз.

Все рассмеялись, но рыжеволосый полицейский продолжал с некоторой досадой:

– Нет, надо разобраться в фактах. Вспомните, как этот субъект ускользал каждый раз, и вы поймете, что я имею в виду. Почему ему удалось занять место пугала и спрятаться от всех под какой-то старой шляпой? Дело в том, что полицейский был из здешних, он знал, что на этом месте стоит пугало, или, вернее, ожидал его увидеть, и поэтому

не обратил на него внимания. Ну а для меня пугало - вещь необычная, я никогда не видел их на улицах, и стоит мне заметить его в поле, как я начинаю смотреть на него во все глаза. Для меня это что-то новое и привлекающее внимание. То же самое повторилось, когда он спрятался в колодце. Для вас колодец в таком месте вещь обычная, вы ожидаете увидеть его и поэтому не замечаете. Я же не ожидаю - и поэтому вижу его.

– Да, это, конечно, мысль новая, - сказал, улыбаясь, сэр Уолтер.
– А что вы скажете относительно балкона? Балконы ведь изредка попадаются и в Лондоне.

– Но они не нависают над водой, словно в Венеции, - отвечал Уилсон.

– Да, это, конечно, мысль новая, - повторил сэр Уолтер, и в его голосе послышалось что-то похожее на уважение. Как все представители привилегированных классов, он обладал приверженностью к новым идеям. Но он обладал также и способностью критически мыслить и после некоторого раздумья пришел к выводу, что мысль эта была к тому же и правильная.

Начало светать. Стекла в окнах из черных превратились в серые, и сэр Уолтер решительно поднялся. За ним поднялись и другие, сочтя его движение знаком того, что арест предрешен. Однако их начальник стоял с минуту в глубоком раздумье, как бы сознавая, что оказался на перепутье.

Внезапно тишину прервал долгий протяжный вопль, донесшийся издалека, с темных болот. Наступившее молчание казалось страшнее самого крика. Его нарушил Нолан, произнесший сдавленным голосом:

– Это кричит фея смерти. Она пророчит кому-то могилу.
– Его длинное лицо с крупными чертами стало бледнее луны, - среди присутствовавших он один был ирландец.

– Знаю я эту фею, - весело сказал Уилсон, - хоть вы и считаете, что я ничего не понимаю в таких вещах. Я сам говорил с этой феей час назад и послал ее к башне; это я приказал ей так кончать, если она увидит в окне, что наш друг все еще пишет свое воззвание.

– Вы говорите об этой девушке, Бриджет Ройс?
– спросил Мортон, хмуря седые брови.
– Неужели она решила, что это входит в ее обязанности свидетельницы обвинения?

– Да, - сказал Уилсон.
– Вы утверждаете, что я ничего не смыслю в местных обычаях. Однако сдается мне, что разозленная женщина всюду ведет себя одинаково.

Нолан все еще оставался мрачным, ему явно было не по себе.

– Такой крик не предвещает ничего хорошего, как и все дело, проговорил он.
– И если это конец принцу Майклу, то, возможно, конец и для многих других. Если уж приходится ему драться, он дерется как одержимый и вырывается по колено в крови и через гору трупов.

– Это и есть настоящая причина ваших суеверных страхов?
– спросил с легкой насмешкой Уилсон.

Бледное лицо ирландца потемнело от гнева.

– Я видел больше убийств у себя в графстве Клэр, чем вы - пьяных драк на станции Клэпам, мистер Кокни, - сказал он.

– Замолчите, - резко сказал Мортон.
– Уилсон, вы не имеете никакого права выражать сомнение относительно поведения того, кто выше вас по чину. Надеюсь, что сами вы окажетесь таким же мужественным и достойным доверия, каким всегда был Нолан.

Бледное лицо рыжеволосого, казалось, побледнело еще больше, однако он сдержался и промолчал. Сэр Уолтер подошел к Нолану и проговорил с подчеркнутой учтивостью:

–

Не отправиться ли нам сейчас, чтобы покончить с этим делом?

Светало. Между огромной серой тучей и огромным серым простором равнины появился широкий белый просвет, а за ним на фоне тусклого неба и моря вырисовывался четкий силуэт башни. Ее простые и строгие очертания наводили на мысль о первых днях творения, о тех доисторических временах, когда не было еще красок, а существовал только чистый солнечный свет между тучами и землей. Лишь одна яркая точка оживляла эти темные тона - желтое пламя свечи в окне одинокой башни, все еще заметное в разгоревшемся свете дня. Когда группа сыщиков, сопровождаемая полицейским отрядом, расположилась полукругом перед башней, чтобы отрезать беглецу все пути к отступлению, свет в окне вспыхнул на мгновение, словно кто-то передвинул свечу, и погас. По-видимому, человек, находящийся внутри, заметил, что наступил рассвет, и задул свечу.

– В башне есть еще окна?
– спросил Мортон.
– И конечно, дверь где-нибудь за углом, - впрочем, какие же могут быть углы у круглой башни.

– Еще один пример в пользу моей скромной теории, - спокойно заметил Уилсон.
– Первое, на что я обратил внимание, когда приехал сюда, была эта чудная башня. Поэтому я могу рассказать вам кое-что о ней или, во всяком случае, о ее внешнем виде. Всего здесь четыре окна. Одно перед нами. Другое почти рядом, но его отсюда не видно. Оба эти окна, а также и третье, с противоположной стороны, находятся в нижнем этаже, образуя треугольник. Зато четвертое приходится прямо над третьим и, как мне кажется, расположено на верхнем этаже.

– Нет, это что-то вроде хоров, - сказал Нолан,- туда можно влезть по приставной лестнице. Я часто играл там в детстве. Наверху ничего нет.

Его лицо омрачилось. Возможно, он подумал о трагедии своей родины и о той роли, которую он в ней исполнял.

– Во всяком случае, там есть стол и стул, - сказал Уилсон.
– Конечно, ему нетрудно было взять их в деревне.

Если вы разрешите, сэр, я бы предложил следующее: одновременно подойти ко всем пяти выходам. Кто-нибудь займет место у двери, и по одному - у каждого окна. У Макбрайда есть лестница, которую можно приставить к верхнему окну.

Мистер Хорн Фишер, апатичный секретарь сэра Уолтера, повернулся к своему знаменитому родственнику и впервые за это время расслабленным голосом произнес:

– Я чувствую, что становлюсь приверженцем психологической школы "кокни".

По-видимому, каждый на свой лад поддался тому же влиянию, ибо все стали располагаться по предложенному плану. Мортон направился к окну, находящемуся прямо перед ним, в котором укрывшийся в башне преступник только что задул свечу. Нолан - несколько западнее, ко второму окну, в то время как Уилсон и следовавший за ним Макбрайд с лестницей, обойдя башню сзади, пошли к двум окнам, расположенным на противоположной стороне. Сам же сэр Уолтер Кэри в сопровождении своего секретаря занял место у входа, чтобы потребовать сдачи по всем правилам закона.

– Он вооружен, конечно?
– небрежно спросил сэр Уолтер.

– Безусловно, - ответил Хорн Фишер.
– Даже если в руках у него только подсвечник, он может сделать им больше, чем другие револьвером. Но у него есть и револьвер.

Не успел он договорить, как оглушительный грохот ответил на вопрос.

Мортон только что занял место у ближайшего окна, закрывая его широкими плечами. На одно мгновение окно осветилось изнутри красным пламенем, и под сводами башни прогрохотало эхо. Квадратные плечи Мортона опустились, и его сильное тело рухнуло в высокую густую траву у подножия башни. Из окна маленьким облачком выплыл дымок.