Человек-машина
Шрифт:
— Доброе утро, доктор Нейман! — Они посторонились, освобождая дорогу.
— Привет. — Я не помнил, как их зовут.
— Вы снова работаете?
— Да, — сказал я. — То есть нет. — Молочные линзы выглядели немного жутко. Конечно, я сам был наполовину машиной. Но все же. — В скором времени.
— Отлично, — улыбнулся высокий. — Мы хотим вам кое-что показать.
Двери распахнулись, я вышел. Я был заинтригован его словами. Но мне больше хотелось увидеть Лолу. Это было забавно, так как всего час назад я думал лишь
7
Я где-то читал, что для счастья нужны две вещи из трех на выбор: здоровье, деньги и любовь. Отсутствие одной покрывается двумя другими. Эта мысль меня утешала, пока я был с телом, трудоустроен и нелюбим. Благодаря ей я не чувствовал себя сильно обделенным. Но теперь я понимал, что верил в полную чушь: ведь любовь не идет ни в какое сравнение с деньгами и здоровьем. Вот лежит девушка на больничной койке, я этой девушке нравлюсь, и не знаю, что будет потом, но могу с уверенностью сказать, что она важнее пониженного кровяного давления. Важнее нового автомобиля. Рядом с Лолой я ходил вприпрыжку. В буквальном смысле. Я имею в виду, что был счастлив по оси счастья, о которой раньше знал только в теории. Я радовался тому, что был жив.
Войдя в Стеклянный кабинет, я обнаружил толпу лаборантов в Z-очках. Все они улыбались. Сперва я подумал, что они просто рады меня увидеть, но, когда дошел до моего стола, заподозрил подвох. «Привет», — сказал я одной, и она тоже поздоровалась и еще сильнее заулыбалась. Я опустил Контуры и свой компьютер. Лаборанты топтались — человек восемь или десять.
— В чем дело? — спросил я.
— Ничего нового не замечаете?
До меня дошло, что это был Джейсон. Я не сразу узнал его из-за Z-очков, скрывавших половину лица. Не привык опознавать людей по губам. Я переводил взгляд с одной пары стекол на другую:
— Ничего.
— Совсем ничего?
— Нет.
— Хотите, чтобы мы сняли очки?
— Не особенно.
Кто-то прыснул.
— Хорошо, — согласился я. — Снимите.
Они сняли. У них не оказалось зрачков. Такое, по крайней мере, возникало впечатление.
— Мы не можем, — сказал Джейсон. Вокруг засмеялись. — Мы все еще в них.
Я взобрался в Контуры. При близком рассмотрении в его зрачках были видны плоские серебристые диски. Крошечные серебряные плавучие солнца.
— Мы их уменьшили. Теперь это линзы.
— Z-линзы, — поправила девушка.
— Силикон и гель на гибкой полиуглеродной основе, — объяснил Джейсон. — Для контроля за увеличением не нужно двигать бровями. Достаточно моргнуть.
Его
— Вижу, — сказал я.
— Нет, не видите. — Снова смех. — Без Z-линз ничего не выйдет. Честное слово.
Я смотрел в их веселые, гордые лица без зрачков. Я испытывал меньший энтузиазм, чем им хотелось. Но выглядели они прикольно.
— Хорошо, — молвил я. — Отличная работа.
Днем я работал над органами и каждый вечер навещал Лолу. Иногда она спала, но бодрствовала все чаще и чаще. Разметав по подушке волосы, она лежала и, пока мы разговаривали, накрывала ладонью мою руку. Она уже могла смеяться и шутить, но быстро уставала, и наши встречи слишком скоро заканчивались.
— Мне никогда не нравились мои уши, — говорила она. — Посмотри, они слишком торчат.
— Слишком торчат — для чего?
— Для… — Она улыбнулась, откинула волосы и потрепала меня по руке. В лучах заходящего солнца она выглядела глубоко сердечной.
— Прекрасные уши. — Я дотронулся до ее уха. Мне не верилось, что я это делаю, но мне позволяли. — Завиток раковины соответствует золотому сечению.
— Это хорошо?
— Могу доказать математически.
— Вот бы нам вместе учиться в школе.
— Твои уши превосходны, — повторил я. — С точки зрения биологии.
— Ах вот оно что. — Она опустилась чуть ниже, что означало: мне пора уходить. — Ты небось можешь сделать лучше.
— Ну…
— Скажи.
— Не знаю. Нет, не могу.
— Хотя мог бы.
— Мне нравится твоя биология, — сказал я. — Лучшая биология в мире.
— Но…
— Что ж, в функциональном плане…
— Так-так?
— Кое-что можно было бы поправить.
— Например?
— Ну… — Я посмотрел на зеркало. Непонятно, насколько мы были одни.
— Что бы ты исправил, если бы пришлось?
Я помедлил и прикоснулся к ее плечу:
— Ключица. Мне кажется, это очевидно. Она хрупкая. Кости вообще уступают современным металлам. У нас есть легкие и прочные материалы — куда лучшие, чем кости.
— Я не хочу ее ломать. — Она ощупала ключицу вкруг моих пальцев. В солнечном свете ее рука отливала красным.
— То-то и оно.
— Мне нравится, что ты заглядываешь глубже тел, — сонно сказала Лола. — Куда-то… еще.
Она закрыла глаза. Я немного побыл с ней. Ее рука лежала на моей, а я смотрел, как Лола дышит.
Я выделил третью лабораторию для себя одного, запретив лаборантам там появляться. Они мешали мне сосредоточиться. Слишком много шума, энергии, беспричинного смеха, криков, как будто они впервые в мире синтезировали сопряженную смесь, — я терпел это куда легче, пока у них не было серебряных глаз. Теперь же мне стало страшно заходить в помещения: страшно от их взглядов.