Человек, небо, космос
Шрифт:
Глава четвертая
Праздник на нашей улице
В конце октября 1942 года Северная группа войск вела усиленную подготовку к разгрому моздокской группировки врага. Наступление намечалось на 3 ноября. Однако 25 октября противник нанес мощный удар по ослабленной 37-й армии, оборонявшей правый фланг Северной группы на нальчикском направлении. Около 100 вражеских бомбардировщиков и истребителей совершили налет на населенный пункт Долинское, где располагался армейский штаб. На наш аэродром в Нальчике противник в течение дня произвел 42 воздушных налета. Движение на дорогах было парализовано. Неприятельская пехота при поддержке двух танковых дивизий начала продвигаться
Мое назначение флагманским врачом состоялось именно в это тяжелое время. Главное внимание я сосредоточил на организации быстрой эвакуации раненых летчиков и бойцов БАО из зоны боевых действий.
Санитарной авиации в нашей воздушной армии тогда еще по было. Из самолетов типа СП, С-2 и С-3 осталось только два. Одни были сбиты вражескими истребителями, другие во время летнего отступления сожжены нашими летчиками, поскольку не хватало бензина. Для эвакуации раненых и перевозки медицинского имущества использовались оставшиеся С-2, один самолет типа Си-2 (Ли-2), а также У-2. В отдельных случаях по приказу командующего или начальника штаба армии приданный нам 8-й отдельный полк гражданской авиации предоставлял трехмоторные машины Ан-9.
Улетая, Быков обещал создать в 8 ОПТА санитарную авиазскадрилью, которая будет базироваться на аэродроме Нестеровское, юго-восточнее Грозного. Оперативно ее подчинят мне. Но пока такое подразделение отсутствовало. Я попросил начальника штаба армии генерала Устинова отдать приказ в те дивизии, где имелись упомянутые выше С-2 и Си-2, чтобы экипажи этих самолетов перелетели на один аэродром и составили звено, которым я смогу располагать. Он безотлагательно выполнил мою просьбу. Уже со следующего дня мы начали по воздуху доставлять раненых в дербентский хирургический лазарет. Вскоре я тоже вылетел в Дербент. Возникла необходимость часть выздоравливающих перевести в лазареты БАО и таким образом освободить койки.
Над вершинами гор висели облака. Летчик вел У-2, умело используя долины и ущелья. Наблюдая за воздухом, я думал о боевой обстановке у нас, о тяжелом положении в Сталинграде.
Мелькнула и такая мысль: не рано ли я согласился занять должность флагманского врача воздушной армии? Решил, что нет, и честолюбие тут ни при чем. Под руководством Быкова я достаточно хорошо освоил работу, связанную с лечебно-эвакуационным, санитарно-гигиеническим и противоэпидемическим обеспечением авиационных частей. Занимался также вопросами поиска и спасения экипажей, специального медобеспечения летного состава, контролем за боевой нагрузкой и отдыхом людей. Новый человек сначала должен был во все это вникнуть. Я отчетливо представляю, в каком направлении надо работать, сил достаточно, пасовать перед трудностями не привык.
Не мог не подумать, как восприняли приказ о моем назначении начальники санитарных служб авиадивизий. Среди них есть бывшие флагманские врачи общевойсковых армий, с большим стажем работы, старше меня по возрасту и званию. Мне всего тридцать лет, еще минувшей весной я был старшим врачом полка самолетов У-2. Но ведь беспокойная должность флагманского врача воздушной армии и требует как раз человека нестарого, энергичного, физически крепкого.
Небольшой городок Дербент был забит госпиталями. Под них заняли все пригодные строения. Железная дорога на Баку и порт позволяли бесперебойно эвакуировать тяжело раненных. Город не бомбили. Наш хирургический лазарет помещался в бывшем двухэтажном здании школы с просторным двором. Встретила меня Мария Андреевна Пруденко.
В распоряжении врачей имелся большой набор хирургических инструментов, аппараты для переливания крови и скелетного вытяжения. К сожалению, здесь не было своей лаборатории, рентгеновского кабинета и кабинета
Мария Андреевна была человеком обаятельным. Невысокого роста, сероглазая, с гладкой прической. Ей очень шла военная форма. Говорила негромко, мелодично звучащим голосом, ходила легко, умела шутить с ранеными. По-моему, одно ее присутствие благотворно влияло на них. Вместе с тем это был не только опытный хирург, но и рачительная хозяйка. Она вникала в каждую мелочь жизни лазарета.
Непоседливый и жизнерадостный Аранович уже справился с должностью хирурга-ординатора. Окончив в 1941 году медицинский институт, он еще сохранил студенческую неутомимость. В наш хирургический лазарет ходили врачи из других госпиталей посмотреть, «как лечат летчиков». Действительно, далеко не везде раненые находились в столь благоприятных условиях. Не последнюю роль играло то, что наши подопечные знали, как обстоят дела в их части, как воюют товарищи. Эвакуации из лазарета подлежали только те, кто навсегда или на длительный срок (более трех месяцев) терял возможность вернуться в строй или нуждался в специализированной помощи (урологической, глазной, отоларингологической). Остальные оставались до полного выздоровления.
Вместе с М. А. Пруденко и заместителем по политчасти 504 БАО мы разработали план перевозки около тридцати «старичков» в лазареты БАО. Все эти летчики, техники, авиаспециалисты могли в скором времени вернуться в свои части.
Вернувшись в Троицкое, услышал печальную весть: в Орджоникидзе, к которому немцы подошли вплотную, во время бомбежки погиб и начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П. И. Бодин и член Военного совета фронта А. Н. Саджая, В тот день, 1 ноября, наши летчики сбили 30 немецких самолетов.
Выполнив несколько неотложных дел, я вылетел на аэродромы 217-й и 229-й истребительных авиадивизий. Они находились к востоку от Орджоникидзе. На местах выяснил, что медпункты нуждаются в перевязочных средствах, которые в тот момент можно было достать лишь на аптечных складах наземных армий. Узнал о людских потерях. Эти аэродромы обстреливались артиллерией противника.
К северу от города, не умолкая, гремела канонада. Там геройски дрались 11-й гвардейский стрелковый корпус, истребительно-противотанковые и гвардейские минометные полки. Несмотря на испортившуюся погоду, действовала наша авиация. Исключительную оперативность и маневренность проявили в этот период летчики 4-й воздушной армии. Поддерживая и прикрывая наши наземные войска, истребители в течение десяти дней провели около 100 воздушных боев. В этих боях и во время налетов на аэродромы противника советские летчики уничтожили более 80 вражеских самолетов.
Военврач 2 ранга Михаил Маркович Полонский, начальник санслужбы 229 иад, построил работу так, что аэродромные медпункты имели посты вблизи переднего края обороны. Они состояли из фельдшера и шофера-санитара полуторки, оснащенной всем необходимым для оказания первой помощи. Наблюдали сами за воздушным боем, если становились свидетелями его, и собирали в медпунктах сухопутных войск сведения о раненых летчиках, выбросившихся с парашютом или совершивших вынужденную посадку.
В числе четырех летчиков-истребителей из своей дивизии и 217 иад медпост подобрал капитана С. Мкртумяна. Он вел бой один с шестью «мессершмиттами». Сбил два, потом получил ранение в грудь. Его ЛаГГ-3 загорелся. Капитан сумел посадить машину на склоне горы, выбраться из нее и отползти в сторону. Минут через двадцать медпост был на месте взрыва самолета. Мужественному летчику оказали первую медицинскую помощь и доставили его в ПМА. Оттуда он был отправлен в Дербент. Я видел его в лазарете.