Человек, обокравший Мегрэ
Шрифт:
— Его предупредили?
— Нет еще… Сейчас попробую заняться этим.
— Она замужем?
— Да. Ее муж, Франсуа Рикен, — молодой журналист, который пытает счастье в кино.
— Где он?
— В моем кабинете.
— Вы его подозреваете?
— Пока нет. Но я убрал его отсюда, потому что он не в том состоянии, чтобы присутствовать при осмотре комнаты.
— Где он находился в момент преступления?
— Никто не знает, когда оно произошло.
— А вы, доктор, не можете установить это?
— Быть
— А соседи?
— Вот некоторые из них. Глазеют на нас. Их я еще не допрашивал, но не думаю, что они могут сообщить что-нибудь интересное. Как видите, в эти квартиры можно попасть, минуя комнату консьержки, которая находится при входе в дом со стороны бульвара Гренель.
Повседневная рутина — ждут, произносят банальные фразы, а Лапуэнт ходит, как верный пес, и не сводит глаз с Мегрэ.
Работники дезинфекционной бригады вышли из квартиры, бригадир в белой блузе сделал знак, что уже можно войти. Доктор Делапланк опустился на колени перед телом и стал осматривать его более внимательно, чем в первый раз.
— Мне все ясно, — сказал он. — А вам, Мегрэ?
Мегрэ увидел скрюченное тело, одетое в шелковый халат. На одной ноге осталась красная комнатная туфля без задника. Невозможно было определить, что женщина делала и даже в какой именно части комнаты находилась в тот момент, когда ее настигла пуля.
Насколько можно было судить, лицо у нее было нестандартное и даже красивое.
— Давайте носилки!
Тело вынесли, и несколько минут во дворе стояло почтительное молчание. Господа из прокуратуры ушли первыми, за ними — Делапланк, и представители Полиции нравов могли приступить к работе.
— Все обыскивать, шеф?
— На всякий случай, да.
Мегрэ открыл ящик комода, где лежали невообразимые вещи: старый бинокль, пуговицы, сломанная ручка, карандаши, фотографии, солнечные очки, счета.
Комиссар решил, что вернется сюда, когда выветрится запах формалина, а выходя, обратил внимание на любопытное оформление комнаты. Пол был покрыт черным лаком, а стены и потолок выкрашены в ярко-красный цвет. Мебель была белой, и в целом это придавало всей обстановке нереальный вид, вид театральной декорации.
— Что ты думаешь об этом, Лапуэнт? Хотел бы ты жить в такой комнате?
— Меня мучили бы в ней кошмары.
Они вышли. Во дворе по-прежнему болтались ротозеи, и полицейские позволили им подойти поближе.
— Я же тебе сказала, что это он. Интересно, придет ли он снова. Говорят, он все следствие ведет сам, и очень может быть, что будет допрашивать нас всех по очереди.
Произнесла это бесцветная блондинка с ребенком на руках и посмотрела на Мегрэ с улыбкой, заимствованной у кинозвезды.
— Лапуэнт, оставляю тебе Лурти… Вот ключ от квартиры. Когда люди из Полиции закончат работу, запри дверь и приступай к допросу соседей. Преступление совершено не прошлой
Телефон работал.
— Прежде чем вернетесь на набережную, позвоните мне. Счастливо, ребята!
Мегрэ вышел на бульвар Гренель, спустился в метро и через полчаса уже открывал дверь своего кабинета, где его послушно дожидались Франсуа Рикен и Торранс, читавший газету.
— Вам не хочется пить? — спросил комиссар у Рикена, снимая шляпу и одновременно распахивая окно. — Какие новости, Торранс?
— Только что звонил какой-то журналист.
— Удивляюсь, как они до сих пор не явились туда. Полагаю, что в пятнадцатом округе плохо поставлена информация. Теперь они непременно свалятся на голову Лапуэнту.
Он осмотрел Рикена, задержал взгляд на его руках и сказал инспектору:
— Отведи его, на всякий случай, в лабораторию. Пусть возьмут отпечатки. Тут, правда, ничего не докажешь, ведь преступление совершено почти двое суток назад, но это избавит нас от неприятных вопросов.
Когда они вышли, Мегрэ позвонил домой:
— Прошу прощения, дорогая. Ну, конечно, я поел бифштекс с жареным картофелем в обществе крайне возбужденного молодого человека. Надо бы позвонить тебе сразу, но, честно говоря, это вылетело у меня из головы. Ты на меня не сердишься?
Он не знал, удастся ли ему попасть домой к ужину, ведь он имел дело с парнем, который в любую минуту мог что-то выкинуть.
Пока комиссару трудно было сказать о нем что-то определенное. Безусловно, парень умный, о чем свидетельствуют некоторые реплики, но вместе с тем было в нем и что-то наивное.
Как можно судить о человеке, который измучен, раздерган? Но странностей в нем много.
По-видимому, черный пол, красные стены и потолок и белая мебель — это его идея. Всё это в результате создавало впечатление, что пол вот-вот разверзнется, стены разойдутся, а комод, диван, стол и стулья, словно сделанные из папье-маше, взлетят в воздух.
А разве он сам не казался вымышленным? Мегрэ представил себе лицо прокурора или судьи Камю, когда б услышали они то, что говорил молодой человек в кафе Ла-Мот-Пике. Любопытно было бы узнать мнение о нем доктора Пардона.
Рикен вернулся в сопровождении Торранса.
— Ну, что?
— Результат отрицательный.
— Да я никогда в жизни не стрелял, разве что на ярмарке. Я бы и курок-то нашел с трудом.
— Садитесь!
— Меня арестуют?
— Вы у меня это спрашиваете, по крайней мере, в десятый раз… Пока есть единственный повод, чтобы вас арестовать, — кража моего бумажника, но я об этом не заявил.