Человек-Паук: Заклятый враг
Шрифт:
– Хорошо... так, понял, понял. Ага. Если согнуть это вот так... точно.
Щупальца Октавиуса сгибали гигантскую металлическую панель в подобие трубы метра полтора в ширину и чуть меньше двух метров в длину, а стенолаз наблюдал за этим, ходя из стороны в сторону и поглядывая на проект с разных углов.
– Моментальная спасательная капсула... но выдержит ли она? Давление за бортом приличное, Док...
Октавиус наградил его взглядом.
– Ее будут поддерживать мои конечности и твоя паутина, если мое предположение о максимальном пределе ее прочности
Человек-паук энергично кивнул.
– То есть, если я правильно тебя понял, ты предлагаешь, чтобы я своей паутиной изолировал внутренности капсулы, а затем ты обхватишь ее своими щупальцами? Тогда мы с тобой вдвоем сможем удерживать капсулу достаточно долго, чтобы она...
Доктор неподвижно смотрел на него.
– ...всплыла на поверхность, – с некоторым восхищением закончил стенолаз. – Ого, Док. Не знаю. Думаешь, выдержит? А воздуха хватит?
– Я полагаю, что да, и, хотя мои руки сильнее, чем твоя паутина, – ответил Доктор, – она тоже сыграет свою роль в нашем выживании. Да, вместе... – Он снова кивнул сам себе, словно взвешивая слова. – Вместе, да.
Человек-паук хлопнул тыльной стороной одной руки по ладони второй.
– Это может сработать. – Он снова принялся мерить мостик шагами, изучая создаваемую щупальцами конструкцию. – Сделай там некоторое подобие хвоста, тогда хватит места обоим... – Он резко остановился. – Вот идиот!
Октавиус резко повернулся к нему, его щупальца уронили один край импровизированной капсулы, над которым они работали в данный момент.
– Что ты сказал? Как ты смеешь после всего...
Паук вскинул руку и повернулся ко входу на мостик.
– Нет, нет, Отто, не ты. Я – идиот.
– Сейчас вряд ли подходящее время, чтобы признать свои весьма очевидные недостатки, дурень...
– Заключенные, Док!
– А что с ними?
Человек-паук подскочил к двери.
– А ты не понял? Ты же заключенный А-6, или какой ты там... Мы же не знаем, единственные ли мы узники в этой смертельной ловушке или нет.
Лодка содрогнулась в очередной раз, и мощная дрожь пробежала по всему корпусу. Через огромные обзорные окна мостика было видно, как сквозь вздымающиеся куски обшивки вырываются облака пузырьков.
– Смотри, – произнес герой, роясь в файлах на одном из компьютерных мониторов, – прямо здесь! Кто-то заперт в камере в нескольких каютах от нашей...
– Это не имеет значения, – сказал Октавиус, возвращаясь к работе. – Нам еще очень многое предстоит сделать.
– Нет, – возразил Паук, бегом устремляясь к двери, – это имеет огромное значение, Док. Я никого здесь не оставлю.
Звуки матерившегося и кричавшего ему вслед Доктора быстро увяли вдали, пока он пробирался по залитому водой коридору прочь от мостика.
Паук освежил в голове карту маршрута, который ему предстоит пройти, чтобы добраться до камеры, из которой они сбежали, и прибавил скорость. Коридор проносился мимо, пока он бежал, прыгал и перепрыгивал через бассейны с водой, следы битвы и другие мешавшие ему предметы.
«Я поступаю правильно, –
Когда Паук поравнялся со спуском на нижний уровень, где-то над его головой ожил динамик.
– Ты был совершенно прав, назвав себя идиотом, – сообщил бестелесный голос Отто Октавиуса, – хотя я никогда и представить себе не мог истинные глубины твоей, по всей видимости, бездонной глупости.
Голос Дока был спокоен, но Человек-паук различил в нем напряжение и разочарование.
– Я оставлю тебя здесь. Когда ты вернешься... если вернешься... меня здесь не будет. Твоя глупость, скорее всего, будет стоить тебе жизни, а возможно, заодно и моей. И ради чего?
Стенолаз горько покачал головой и завернул за угол.
– И он еще спрашивает, ради чего.
– Ради героизма. – Разнесся из динамиков голос Доктора. – Ради высшего блага.
Человек-паук затормозил, чтобы заглянуть в полуосвещенный проход, осматривая его на предмет попавших в ловушку солдат и всего такого, а палуба начала крениться под все большим углом. Ближе к середине коридора вода доходила уже до груди. Человек-паук запрыгнул на потолок и пополз по нему. Когда он отворил запертую дверь в отсек, хлынуло еще больше воды, и ее уровень быстро поднялся выше.
К сожалению, динамики оставались над водой.
– Я говорю... ни за что. Ты побежал за собственными иллюзиями, только и всего. С тобой говорит твое кровоточащее сердце, и ты следуешь за ним, вместо того чтобы прислушиваться к своему мозгу.
Стенолаз снова сорвался с места. Динамики продолжали потрескивать голосом Доктора.
– Вот почему тебя никто не любит.
– Мужик, – на ходу проговорил герой, – иногда я тебя действительно ненавижу.
Не успел он опомниться, как уже оказался в коридоре, ведущем к камерам заключенных. Вися на потолке, он едва не касался воды спиной.
– Здесь есть кто-нибудь? – позвал он. – Эй!
С обратной стороны ближайшей к нему двери послышался тихий стук. Паук остановился и приложил ухо к металлу.
– Эй! – донесся до него тихий и приглушенный голос. – Эй, на помощь! Спасите!
Стенолаз сунул голову под воду и схватился за панель управления дверью, но понадобилось врезать по панели кулаком, чтобы замок открылся.
Дверь распахнулась, и внутрь хлынул поток воды. Он сшиб с ног стоявшего на коленях человека, но тот быстро опомнился и всплыл к потолку, стараясь держать голову над водой. Питер подхватил узника, чтобы помочь ему.
– Что за... Человек-паук?
Рассмотрев пленника, стенолаз едва не расхохотался.
– Юджин, мать твою, Энгстром.
– Ты можешь... звать меня как хочешь... – проговорил агент ЩИТа, – потому что отныне ты – мой лучший друг...
– У меня есть только заклятые друзья, ты разве не знал?
Молодой агент выглядел ужасно: вокруг глаз залегли темные круги, кожа бледная, форма заляпана кровью. Герой продолжил здоровой рукой поддерживать Энгстрома на плаву и потащил его в коридор.