Человек-пистолет

Магомет С. А.

Я вышел от родителей с каким-то глупейшим ощущением «бездомности» (якобы раньше у меня был дом, а теперь — не стало). Вариант ухода по примеру Сэшеа мне явно не подходил. В ушах стоял звон отцовского велосипедного звонка.

Я вошел в телефонную будку и набрал номер Сокольников. Жанка сразу сняла трубку, словно ждала у телефона.

— У меня сложности с электричеством, а ты пропал! — лукаво молвила она. — Родители тобой недовольны!

— Еще какие новости?

— Валерий

принес нам нового котенка. Очень милого. Маман сказала, что ты никогда бы не додумался до такого благородного поступка.

— Это попятно.

— Так как наша «программа»? — нетерпеливо спросила Жанка.

Весь вечер меня подмывало наведаться в «Некрасовку», повидать Кома.

— К вам мне сегодня что-то не хочется. Давай позанимаемся в библиотеке? — предложил я.

— В библиотеке? — удивилась Жанка.

— Библиотека способствует изучению законов электричества.

— Да-да! — вдруг обрадовалась Жанка. — Еще как способствует! Я и родителям так объясню!

Мы встретились на «Пушкинской».

— Эй, что это ты намазалась как проститутка? — недовольно покачал я головой.

— А ты общался с проститутками? — живо полюбопытствовала Жанка. — Они что — вызывают отвращение? А за что же им тогда деньги платят? А ты вообще платил женщинам деньги?

— Ну-ну, бессовестная!

— Куда пойдем? — спросила Жанка. — Сюда? — Она кивнула в сторону кафе «Лира».

— Нет, — ответил я, — туда!

— Что, правда — в библиотеку?! — разочарованно протянула Жанка. Я знала, что ты позвонишь, и даже отказала одному хорошему человеку, который обещал повести меня, куда я только захочу, а ты — в библиотеку! «Сэшеа, — подумал я. — Приобщается, идиот!»

— А что ты скажешь, если мы повидаем того, кого ты вчера так защищала — спросил я.

— Кого?

— Кома.

— Нет, не хочу! — испугалась Жанка. — Он страшный. И садист. Он нас ненавидит. И ты с ним не встречайся! Как ты вообще можешь встречаться с ним после вчерашнего?!

— Он не страшный. И не садист. Просто нервный, несчастный, одинокий. Мы с ним дружили в институте. Ему нужно помочь!

— Как же мы ему поможем?

— А вот пойдем, поговорим с ним как ни в чем не бывало. Покажем, что он не одинок. Что у него есть друзья.

Я уговорил Жанку, и мы вошли в библиотеку. Мы разделись в гардеробе на один номерок. На Жанке были джинсы в обтяжку, заправленные в высокие сапоги, просторная, распахнутая кофта, под которой виднелась все та же футболка с трафаретом. На губах у меня вдруг ожил вчерашний поцелуй. «Боже мой, ей же всего четырнадцать лет, — ужаснулся я про себя, — это ж развратные действия!» Однако тут мое внимание было отвлечено другим.

— Смотри! — усмехнулся я.

Среди одежды на вешалках гардероба сразу бросились в глаза шинель и панама Кома.

Мы поднялись в читальный зал. Несмотря на многолюдность, я сразу увидел Кома, потому что, как только мы вошли, он обернулся,

как будто почувствовал нас спиной. Я недоумевал, померещился мне или нет намек на смущение, пробившийся сквозь его непроницаемую маску, когда он увидел со мной Жанку.

Мы подсели к нему. На столе рядом со стопой синих томов Ленина лежала горбушка черного хлеба.

— Бери пример, — сказал я Жанке, — человек тянется к знаниям, идет по ленинским стопам. Не то что ты!.. — Что изучаешь? — спросил я Кома.

— «Уроки декабрьского восстания», — отвечал тот, глядя на нас так спокойно, словно не он угробил вчера кота.

— Мы же это все проходили и в школе и в институте, — удивился я.

— А результатов никаких, — сказал Ком.

— То есть?

— А нам теперь еще и двадцать шестой съезд придется проходить! — вздохнула Жанка.

— Слушай, — сказал я Кому, — мы тут подумали и решили, что нам нужно как-то опять сдружиться… Вот Жанка предлагает даже «Лиру» посетить…

— А я окончательно решил с работой, — сказал Ком, пропуская мимо ушей мои слова. — Буду устраиваться в ваш НИИ.

— Вот это ты молодец, — одобрил я.

Ком отщипывал от горбушки кусочки хлеба и жевал.

— Угостите? — попросила его Жанка.

— А, конечно! Извините! Я автоматически… — смутился он. Они стали жевать вдвоем.

— Неудобно как-то — жуете в читальном зале, — сказал я и предложил выйти в вестибюль.

Мы вышли в вестибюль.

— Главное, получше сдружиться, — снова сказал я. — Верно?

— Верно, — кивнул Ком.

— Пошли на улицу, что-нибудь придумаем!

— Нет. Мне сегодня еще нужно позаниматься.

— Что с тобой поделаешь, занимайся!

Мне надоело ломать голову, чтобы понять его.

— Я могу зайти к тебе вечером, — предложил он, — если ты не слишком рано ложишься спать. Поговорим.

— Заходи, — пожал плечами я. — Ну, пойдем, — сказал я Жанке.

— А он действительно несчастный, — шепнула она.

На улице я предложил ей зайти в кафе-мороженое, но она не захотела, а попросила отвезти ее домой. Я взял такси. Жанка молчала всю дорогу, и только когда я высаживал ее около дома, сказала:

— Теперь ты будешь сам просить, чтобы я тебя поцеловала!

— Договорились, — кивнул я, подумав: «Какое все-таки еще детство!»

Я возвращался на том же такси… Подъезжая к дому, мы разминулись с белыми «Жигулями». Лора была в машине с Валерием. Поднявшись в квартиру, я обнаружил на столе ее записку, в которой она сообщала, что ночует в Сокольниках.

Настроение сделалось хуже некуда, но ревность тут была ни при чем. На кухне я достал из шкафа банку с бразильским кофе (снабжение Валерия!), не спеша перемолол зерна в ручной кофемолке и сварил кофе. Потом я позвонил в Сокольники. К телефону подошла маман, но я отчетливо разобрал в трубке голос Лоры: «Если он, то меня нет!»