Человек под маской дьявола
Шрифт:
В отверстии с той стороны, появилась перепачканная головка мальчика. Он смотрел на меня с удивлением и испугом.
Я протянула к нему руки.
— Иди сюда!
Он обернулся, и быстро нырнул в отверстие. Когда он был на моей стороне, я заметила как с другой стороны, к ограде приближается пара черных сапог. Я подхватила мальчика на руки, сорвала с его рукава белую повязку и бросилась бежать. Одет мальчик был бедно, в потрепанный пиджачок, с дырками на локтях, в коротенькие шортики и грубые ботинки, на босу ногу.
На
— Только не кричи. — Прошептала я малышу, не зная, понимает ли он меня, но очень надеясь на его помощь.
Мальчик притих, и даже перестал дышать. Он уткнулся носом мне в шею, и жадно обхватил своими крохотными ручками. Этот невинный жест, вызвал во мне бурю многообразных эмоций. Я твердо решила бороться за маленького человечка до конца, даже если это будет стоить мне жизни. Сбросив назад шляпку, оставив болтаться ее на атласных лентах, я повернулась к надвигающемуся на нас офицеру. Он бросил оценивающий взгляд на белизну моих длинных волос, забранных в аккуратную прическу, однако намерений своих не изменил, винтовка его все еще была нацелена на ребенка, хотя уже не так уверенно. Офицера смутил мой наряд, он засомневался.
— Здесь запрещено ходить. — официально заявила он.
— Я знаю. — Стараясь придать своему голосу естественность, ответила я. — Но мой воспитанник, он такой неугомонный. Еле поймала….
— Вы полька?
— Немка. Я супруга генерала фон Зиммера, мы живем в нескольких кварталах от этого места, — я будто не нарочно махнула рукой в сторону главной улицы, по которой спустилась к гетто, он проследил взглядом, я продолжила — мы только на прошлой неделе приехали в Варшаву. Не знаю еще местных улиц. Мы гуляли и заблудились. Это так нелепо.
Я улыбнулась, зная какой моя улыбка может быть очаровательной и невинно заморгала глазками, на манер жеманных девиц. Офицер недоверчиво опустил взгляд на грязные ноги малыша, предательски торчащие из-под кардигана. Он явно заметил оборванные ботиночки. Я поспешила прикрыть рукой ножки моего псевдо воспитанника, намеренно демонстрируя офицеру свои белоснежно-изящные руки. Только мой внешний вид, мог стать моим единственным союзником, в борьбе за жизнь крохотного создания.
— Могу я увидеть ваши документы? — уже не так злобно спросил офицер.
— Да. Конечно же, но я оставила их дома. Я могу показать… — я нарочно запнулась на половине фразы, чтобы придать своей выдумке больше реалистичности, — если вы пожелаете нас проводить. А то этот район… он столь ужасен… наводит на меня панику…
Моя уверенность смутила его, он закинул
Офицер открыл передо мной дверь.
— Прошу вас.
Стараясь как можно крепче прижать к себе малыша, я села в машину. Офицер сел рядом с водителем. И тут я вспомнила, что не знаю, где именно находится наш дом.
— Боже, какой ужас… — воскликнула я.
— Что-то не так? — настороженно спросил офицер.
— Вы не поймите меня неправильно…. Но мы выходили из дома, и не собирались так отдаляться. А все этот несносный мальчишка, я бегала за ним по всему городу… Я даже не знаю, как теперь искать дорогу назад.
Офицер самонадеянно ухмыльнулся, явно предвкушая расправу над нами. Он посмотрел на меня, и в его взгляде я не заметила ничего хорошего. Чувствуя мой страх, он нагло сказал:
— Я знаю, где живет господин генерал.
Вскоре мы подъехали к нашему дому, и я решила, что будет лучше, если Генриха не окажется дома, тогда я смогу показать офицеру бумажку из Смоленска. Возможно, печать и подпись фон Зиммера возымеют свое действие. Я не знала, как Генрих отнесется к нашему новому жильцу. А так я могла выиграть время, спрятать ребенка и в тайне заниматься его воспитанием.
Но мои надежды рухнули, когда я заметила машину Генриха, припаркованную у главных ворот. На мою беду, он был дома. Оставалось надеяться, что он не появится в самый неподходящий момент.
Остановив машину, шофер выскочил и открыл мне дверь, предлагая руку. Я крепче прижали к себе мальчика, который по-прежнему тихо посапывал мне в шею, и вышла из машины.
Я шла к дому, с дико бьющимся сердцем и гулом в висках. Я знала, что мне Генрих не сможет причинить вреда, но не могла быть уверена, что он пожелает спасать еврейского ребенка. Пока моей удачей было то, что офицер так и не увидел лица мальчика.
Я открыла дверь и вошла. Офицер бесцеремонно вошел следом, явно предвкушая скорую расправу. Видимо они получали от этого особое наслаждение. Я уже собиралась отнести мальчика в гостиную и отправить Еву присмотреть за ним, когда дверь кабинета распахнулась и на пороге появился Генрих. Он бросил на меня недовольный взгляд.
— Где ты была? — грозно прогремел его голос.
— Я…
— Хайль Гитлер! — Вытянувшись в струну и выкинув руку в приветственном жесте, перебил меня офицер. — Господин генерал, мы нашли вашу супругу в небезопасном месте, да еще и с ребенком, и немедленно доставили к вам.
Генрих недоверчиво посмотрел на крохотный, дрожащий комочек, который я держала на руках и сухо бросил:
— Благодарен. Вы свободны.
Офицер развернулся и выбежал из дома. Надеясь оттянуть время объяснений, я закрыла за ним дверь, боясь обернуться и начать разговор. Генрих в это время внимательно изучал крохотные ножки.