Человек рождается дважды. Книга 1
Шрифт:
Колосов долго стоял на палубе, вглядываясь в темноту. Ему хотелось, чтобы рядом была Валя. Теперь он постоянно думал о ней. Сердился за это на себя, старался отогнать мысли, но они не подчинялись.
— Она избегает меня. Не подойду и я, — рассуждал он сам с собой, — Приеду в Нагаево, а там на Среднекан, буду работать, всё постепенно забудется, а ей не подам и виду.
С рубки донеслась команда. По палубе простучали гулкие шаги матроса, и снова стало тихо. Колосов встрЯхнул головой и задумчиво спустился в твиндек (дэ). Тусклый свет электрических ламп еле пробивался через закопчённые колпаки
Миша Могилевскнй спал с открытым ртом и насвистывал носом. Анатолий отгородился от него подушкой и читал.
ГЛАВА 7
Море будто засыпало. Волны ласково плескались у бортов судна. Солнце горячим краем коснулось далёкого горизонта. Кровавым заревом окрасился небосклон. Тысячами огней вспыхнуло море, и трепетная, золотистая дорога легла на запад. Вода стремительно меняла цвета, пока не стала серой и угрюмой. Ещё не потух закат, а ночь уже зажигала голубые фонарики звёзд. Потянуло прохладой. Краснов застегнул куртку и стал спускаться на нижнюю палубу.
— Михаил Степанович! — Колосов догнал его у лестницы. — Раздают ужин и опять солёная рыба. Люди ворчат, а там ещё кое-кто подзуживает: «Это, мол, вам северный паёк»,
— Пойдём!
Краснов спустился в твиндек.
— Товарищ секретарь, уже воротит! Скоро треснем от этой трески, — роптали за столом. Краснов засмеялся:
— Воротит от рыбы? Не рановато? А может быть, плохо приготовлена? Придётся попробовать. — Он взял у Колосова тарелку, дал свой жетон и, получив ужин, уселся за стол. — Жаренная на постном масле? Неплохо. Мы ведь, комсомольцы двадцатых годов, начали строить Советскую республику на ржавой селёдке. А теперь жареная треска, да ещё с пшеном, — говорил он, посмеиваясь и обсасывая кости, — Побольше бы её на Среднекан, вот бы радовались горняки. Так что, друзья, кто успел испортить желудки поджарками, оставайтесь лучше в Магадане.
— Если бы не солёная, она бы Ещё ничего, — пробурчал смущённый голос с конца стола.
— Солёная? Без соли куда хуже. У нас на приисках бывает и так… — Похваливая ужин, он начал рассказывать, как приходилось горнякам есть и без соли.
— Питаясь в салоне и наслаждаясь удобствами каюты, можно баснями приправить и плохую еду. Благо, язык без костей, — заметил Поплавский.
— В салоне? — засмеялся Краснов. — Котёл-то один. Разве что заносят рыбу головой вперёд. Хотя я этого не замечал. — Он посмотрел на Поплавского и неожиданно предложил — Вы хотели бы питаться в кают-компании? Пожалуйста. Вот мой пропуск и жетоны, а я предпочитаю здесь. Заодно можете перебраться в наше общежитие на мою койку. В тайге я соскучился по жизнерадостному коллективу. — И Краснов тут же выложил на стол свой пропуск и жетоны.
— Что же, я человек не гордый, пожалуйста. Нас этим не удивишь. Мы сами нахалы, — не смущаясь согласился Поплавский и принЯлся укладывать вещи.
Белоглазов любовно рассматривал владивостокские
— Вы не находите, что через меня смотреть неудобно? Может быть, вы подойдёте со стороны?
— Почему неудобно? — засмеялась она и тихо шепнула — Мне так нравятся ваши булыжники и вы.
После того как Лиденька преподнесла Белоглазову ветку сирени, она не то в шутку, не то всерьёз стала интересоваться геологией и довольно решительно ухаживать за ним, посмеиваться над его неловкостью.
Толька наконец разыскал очки и, надев их, осторожно обернулся.
— Лидия, если вам и удобно, то я для себя этого не нахожу.
— А что я сделала? Подумаешь. — Она выпрямилась. — Сидит, как колдун, над своими камнями — и не притронься. Да и сам как булыжник. — Она дёрнула за угол простыни, перемешав всю коллекцию.
Лицо Тольки вытянулось, губы сжались.
— Лялина, уйдите! В дальнейшем рекомендую с булыжниками знакомиться на мостовой.
Лиденька, расстроенная, выбежала из трюма.
— Толька! Краснов ждёт нас в каюте парторга, — крикнул Колосов, перегнувшись через перила.
Белоглазов поднялся на палубу и попал в объятия Юрия, который сразу стал допытываться:
— Что это с такой поспешностью Лиденька из трюма выскочила?
— Кто бы мог подумать, что любовная лодка разобьётся о простой булыжник? Ну ладно, пошли, — уклонился Толька от дальнейших объяснений.
Валю и Матвееву они нагнали у каюты парторга. Краснов разговаривал с группой ребят из первого твиндека. Когда они вошли, он поднялся и показал на диван.
— Прошу извинить, мы сейчас заканчиваем. Рассаживайтесь. Значит, Краевский организует шахматный турнир, а в итоге проведёт с победителями сеанс одновременной игры на нескольких досках. — Он посмотрел на Могилевского. — За тобой, Миша, струнный оркестр.
— А доски и инструменты? — спросил какой-то парень.
— Это уже моя забота. А теперь давайте договоримся о самодеятельности, — кивнул он в сторону Матвеевой и, поднявшись, открыл иллюминатор. Ветер подхватил со стола исписанные листы бумаги и разметал их по полу. Колосов и Краевский одновременно наклонились и стукнулись головами.
— Как, выдержала? Для знакомства неплохо. Значит, сойдёмся, — схватился за голову Краевский.
— Если твоя выдержала, то о моей и спрашивать нечего. Тебя я уже знаю. Слышал, как ты отчитывал эту красивую мещаночку.
— Женю, — подсказал Игорь, — Странная. Будто все эти годы пролежала в мамашином сундуке с салопами и кружевами.
Краснов уже договаривался с женщинами о самодеятельности. Валя согласилась петь и, уходя, задела Колосова. Он обрадовался: значит, что-то хочет сказать,
— Юра, ты обеспечишь выпуск сатирического листка, безобразий на пароходе много. Согласен?
— Да-да! Можно идти? — спросил он торопливо и посмотрел на дверь.
— Ну раз согласен, иди.
Он выбежал на палубу и разыскал Валю,