Человек рождается дважды. Книга 2
Шрифт:
— Но в любом хорошем прежде всего должна проглядывать душа. Посмотри на «Нереге». Тут форма блестит до отвращения, кругом порядок, а всё Есть один мёртвый лоск. А Шулин? Да Его можно хоть сейчас судить. А прииск работает отлично, рабочие Его любят. Он во всё вкладывает душу. Ему многое можно простить за человеческую теплоту. Но мы как руководители не можем допускать самоуправства в работе и обязаны, конечно, Его снимать. Как ты находишь, Алексей?
— Снять никогда не поздно. А кроме разговоров, мы ведь так ничего
Они оба засмеялись и замолчали…
ГЛАВА 13
— Юрий Евгеньевич, Магадан!..
Водитель затормозил, машина остановилась.
Колосов открыл глаза и поправил съехавшую на лоб шапку. Начинался спуск к колымской столице.
Внизу огнями сверкал посёлок. Над крышами ползли клочья дыма от котельных и заводских труб. Теперь посёлок уже походил на город.
Водитель остановился, почистил машину, сбросил телогрейку и надел чистую куртку с меховым воротником.
— Давно не были в Магадане? — спросил он Юрия.
— Почти два года.
— Дивно как-то, не было ничего — и вон, пожалуйста. Город уже, честное слово, — засмеялся он и взялся за руль. — Вам куда?
— Надо бы разыскать наших ребят, да кто знает, где их разместили.
— Тогда в политотдел, — уверенно заявил водитель.
Город был по-праздничному украшен плакатами, лозунгами, портретами. По улицам группами ходили делегаты конференции. Юра заметил группу молодых людей в национальных костюмах, расшитых бисером. Они шли медленно, постоянно останавливаясь и разглядывая каменные здания. Их удивлению не было предела.
Наверное, впервые попали в такой посёлок, подумал Юра и помахал им рукой.
В политотделе дежурная выдала талоны на места в первой гостинице и в столовую.
В коридоре гостиницы Юра натолкнулся на Варю Каширину из Оротукана. Она бежала с полотенцем и мыльницей и заметила Его первой.
— Юра? Приехал? Иди в нашу комнату, а потом постараемся договориться и устроим тебя в нашем крыле. Мы уже всё тут знаем.
Он пошёл за Кашириной в комнату.
— Познакомьтесь. Это наш оротуканец, наверное, слыхали, Колосов, — и убежала.
Юра не привык к такому многочисленному женскому обществу. Здоровался стеснительно, глядел исподлобья.
Краснощёкая молоденькая Якутка сидела на кровати и посматривала на него. Где он мог видеть это лицо? — мучительно вспоминал Юра. Что-то знакомое, но далёкое послышалось Ему в Её голосе. Но сколько он ни силился припомнить, всё расползалось как след на песке.
Вернулась Варя и сообщила, что Юра может переходить в комнату рядом. Юра поднялся.
— Где тут делегаты Юга? — басил знакомый голос в коридоре.
— Валерка, сюда, сюда. Мы тут! — Варя ввела Самсонова.
— А, брат Юрка? Ты уже здесь, да и я прикатил, как
— Валерочка, неудобно. Кровать чужая, а мешок твой…
Самсонов наклонился над узлом и стал счищать присохшую грязь.
— И верно, не из бани. Но уж Если он лежит, то какой смысл пачкать другую койку? — И, повернувшись к Варе, несколько удивлённо спросил — Это что же? Я тут с вами и должен жить?
Девушки заулыбались. Варя засмеялась.
— Смешной, милый Валерик. Ты всё такой же. А уже давно бы пора…
— Я тоже нахожу, да вот всё некогда, — не дав ей договорить, согласился он и стал снимать шубу.
— Да стой же ты! Не здесь. — Варя попросила Юру забрать с собой Валерия.
Колосов вернулся. Румяная Якутка сидела в белой шерстяной рубашке/ со знакомой голубой каемкой на воротнике. Он сразу вспомнил юрту Гермогена и свой подарок девочке-подростку, проезжавшей с отцом на Таскан.
— Мария? Вот это здорово! Убей, никогда бы и не узнал. Как выросла, похорошела, молодец…
Девушка смеялась и поправляла воротничок.
Оказалось, что она закончила Тасканскую школу и собиралась уезжать в Ленинград, в Институт народов Севера.
Утром пошёл липкий снег. С крыш падала капель, и мокрая обувь оставляла на тропинках тёмные следы.
В клуб, где должна была проходить конференция, пошли все вместе. По дороге пели. Мария шла рядом с Юрой, напевала тоненьким голоском и поглядывала на шагающего впереди Самсонова. Валерка то и дело сбивался с шага, наступал на ноги, извинялся и удивлённо разглядывал свои большие валенки.
В клубе гремел оркестр. К подъезду со всех сторон подходили делегаты. Комсомольская организация Южного управления была самой крупной на Колыме, о Её делах на приисках было известно всему Дальстрою.
Значит, будет выступать наш Пашка-секретарь, подумал Колосов и стал раздеваться. Но вдруг из фойе ребята побежали на улицу. Бросился за ними и Юра. Оказалось, что пограничники побережья доставили конференции эстафету.
Подходили новые делегации. Было торжественно и радостно. Встречались знакомые.
— Родионов Виктор! Привет! Ты сейчас где?
— А, Володя Светлов? Здравствуй! На Индигирке, в поисковой. А ты где пропадаешь?
— На Зырянке, разведываю уголёк…
— Привет чукотцам!
— Здравствуй, старик! Я то считал тебя давно на Большой земле.
— Там и без меня двести миллионов. На Омсукчан забрался…
— Эй, Аркагала!..
— Почёт Берелёху! — неслись со всех сторон радостные возгласы. Тут были и широкие окладистые бороды, с молодо искрящимися глазами, и жиденькие мочалки, бакенбарды, Едва заметные полоски усов. Обмороженные лица с тёмными пятнами на щеках и попорченные морозом носы. Но все были счастливы.