Человек рождается дважды. Книга 3
Шрифт:
— У вас что-нибудь случилось? — Юрий раздавил окурок носком сапога. — Слышал, на Индигирке на прииске «Маршальском» начальником были. Гремел прииск. Тут даже слух пустили, что Краснова снова начальником управления назначат. И вдруг вы здесь.
— Бывает, — виновато усмехнулся Краснов, — закончил полтора годовых плана, да Ещё богатейшие пески в тепляке остались. Начальник управления знал о моих резервах. Держи, мол, на чёрный день. Да я и сам не торопился: золото верное, промой — и всё. А тут как-то ночью он звонит: «Выручай, Михаил Степанович,
Юрий заволновался. Краснов продолжал:
— На Нере как раз был Агаев. Он тут же связался с Никишовым, а к утру уже был получен приказ: «За приписку золота/ начальника прииска с работы снять и отдать под суд. Немедленно выехать комиссии для уточнения количества недостающего металла».
Он засмеялся и обнял Юрия за плечи.
— К обеду комиссия прибыла, но золото было в кассе, да и суточный план следующего дня уже был выполнен, как и прежде, на сто пЯтьдесят процентов. Вот так-то, Юрка. Посадить меня снова не удалось. Тогда любезно предложили выехать.
— Но вы-то как это всё понимаете? — схватил Его за руку Юрий.
— А так же, как и ты! — усмехнулся Краснов, — Мешал кому-то. Видно, нельзя мне тут больше оставаться. Поеду в Боготол. Там я родился. Там и начну жить заново.
— Но почему бы вам не переговорить с Никишовым?
— Да разве это такой человек, с которым можно говорить по душам. Нет, Юрий.
Он встал. Матросы суетились у лебёдок. Капитан с мостика оглядывал причал.
— Кажется, пора. Я обязательно сообщу о себе.
— А где ваша семья?
— Вот вся моя семья, — показал Краснов на овчарку. — Шулин завещал. Так вот мы с ним вдвоём и потащимся в новую жизнь, — Он вздохнул, поправил фуражку. — Как вспомню старика, самому себя стыдно. Хотелось бы так же прожить. Ну да будут впереди светлые дни. Мы с тобой Ещё встретимся, Юрка. Всё, давай попрощаемся, и в разные стороны.
Краснов подхватил чемоданишко и, не оглядываясь, пошёл к контролёрам, легко взбежал по трапу и затерялся в толпе пассажиров.
Управление Берегового лагеря разместилось во вновь отстроенном пятиэтажном здании. Ещё пахло известью, сырой штукатуркой и краской.
Начальник управления полковник Васильев встретил Юрия любезно.
— Ага-а! За народом прикатил? Давай, давай! Тут Есть из кого выбирать, — заговорил он, пожимая руку.
Юрий вынул списки заключённых, подлежащих переводу в строгорежимные лагеря, и положил на стол.
— Это проверенные годами, высококвалифицированные специалисты. Управление заводов тоже ходатайствует.
Васильев пробежал глазами фамилии людей и одобрительно кивнул.
Полковник
— Зачем держать инженеров в шахтах, пусть работают по специальности.
Юрий всё время думал о Белоглазове. Но как спросить? Не накликать бы беду.
— А осуждённых по пятьдесят восьмой, тех, что заканчивают срок, вы забираете?
— Не мы, а там! — махнул в угол полковник. — Дело-то, надо думать, не в статье, а в благонадёжности.
— В Чай-Урьинских лагерях работает инженер Белоглазов. Вы не сможете сказать…
— Почему же? — перебил полковник. — Пожалуйста! — Он поднял трубку и с кем-то переговорил. — Знаешь человека-то? Да ты не мнись. Меня не бойся, помогу.
Почти сразу же позвонили. Васильев слушал, покачивая головой.
— Давай, давай направление. — Он положил трубку и взял шинель, — Наряд получи сам, а то турнут куда-нибудь — чёрта с два-найдёшь. С одним человеком кому охота возиться. — Он взял Юрия под руку. — Проведу тебя в лагерь, говори с кем хочешь.
Машина, выскочив на Колымское шоссе, покатилась за город к пересыльному пункту.
— Чёрт знает кого только не навезли и откуда, — снова заговорил Васильев. — С Маньчжурии, с Порт-Артура, с Прибалтики. Там и изменники, и пособники, и просто не разберёшь кто Ещё. Много инженеров, мастеров, военных.
Заключённых на работы не выводили, и на пересылке было многолюдно. Высокий забор увит проволокой. В лагере Ещё тюремного режима нет, но на двери бараков уже навешены наружные замки. У каптёрки — целая гора разрезанных для параш бочек.
Заключённые ходят по одному, опасливо поглядывая на вышки. Встретившись, быстро расходятся, говорят тихо. Некоторые сидят на завалинах и дремлют. У многих белые нашивки на фуражках выше козырька, на спинах и коленях. На нашивках буквы и цифры, написанные чёрной краской. Людей масса, а тишина удручающая.
Юрию всё же пришлось посидеть за картотекой. Заключённых много и всех не спросишь. Молодой лейтенант вынимал карточки специалистов и коротко сообщал:
— Ильменецкий. Инженер строитель. 1-Б — это значит из штатских, у военных 1-А. Измена Родине…
Юрий заносил фамилии в списки, проставляя номера бараков. Отметил про себя, что сроки у новичков большие.
С этим же лейтенантом он прошёл по баракам. Уже смеркалось. У столовой выстроилась очередь. В проходную вошла новая колонна заключённых, видимо, с парохода.
В стороне у каптёрки стоял коренастый седой человек в синем рабочем костюме, оглядывая прибывших.
— Кротов? — неуверенно окликнул Юрий.
— Юрий Евгеньевич, — сдёрнул тот фуражку. — Говорят, человек с человеком… — улыбнулся он, разглаживая нашивку. — Вот и я наконец выслужился. Высший лагерный чин, четыре погона — всё равно что маршал! Но чёрт знает почему — куда угодно, но только не на плечи! Слышал, что в лагере появился вербовщик, но что это вы, не полагал.