Человек с горящим сердцем
Шрифт:
— Здесь голландская колония, — неуверенно протянул Федор.
Жара изнуряла. В небе по ночам сияли непривычные созвездия.
Вместо Полярной Звезды и Большой Медведицы ярко вспыхнул Южный Крест. Он тут верно служил мореплавателю Куку и Миклухо- Маклаю. Да и сейчас капитаны сверяют по созвездию свои часы.
Наконец Австралия. Северный порт Дарвин. Но русским надо дальше, в Брисбен.
Обогнув полуостров Кеп-Йорк и осторожно скользнув в опасный Торресов пролив, «St. Alban's» стал пробираться на юг вдоль Большого Барьерного рифа, ограждающего восточный берег
— А бани в Брисбене есть?
Никто не знал. Ехали в неизвестное.
Ранним июньским утром «St. Alban's» ошвартовался у пирса Брисбена, столицы штата Квинсленд. Русские жадно разглядывали землю обетованную. Обычный портовый городок!
Но куда идти, что делать без денег, где искать работу? Чужая страна, чужой город, чужие люди...
— А не наши ли это пожаловали? — услышали они родную речь.— Чтоб мне провалиться — они! Давно, братцы, из матушки-Расеи.
И растерянных путешественников окружили земляки. Наперебой звали к себе, обещая еду и ночлег. Но прибывшие не хотели разлучаться, и их повели в Дом иммигрантов, где приезжающим предоставляли бесплатный недельный приют.
На улицах автомобили, конные экипажи. Народ одет просто и практично: свитера, башмаки с подковками, широкополые шляпы.
— А как тут насчет зимы? — поинтересовался Щербаков. — Соскучился я по ней! Чтоб мороз трещал, пар изо рта валил!
— Сейчас она в самом разгаре, — пояснил земляк из местных. — Но ниже нуля редко бывает! Зато жары летом — в декабре — сколь угодно.
Щербаков сокрушенно покачал головой. И тут они услышали, что сидящие в скверах мужчины — безработные.
Мы называем их «собственниками солнца», — сказал земляк- брисбенец. — Их единственное право — греться на солнышке.
Наседкин разочарованно свистнул. Что же будет с ними?
— Не волнуйтесь — хомут на шею получите! Тем людям за сорок — они уже отработали свое. А вы молодые, здоровые.
Федор призадумался. Радоваться или печалиться?
Вечером он, Володя и новый знакомый пошли в кафе. Рядом с ними ужинал мужчина с беспокойными глазами. Он очень заволновался, когда в зале появился человек в комбинезоне, и что-то сказал владельцу заведения. Тот подбежал к ужинавшему и, выхватив из-под носа тарелку с едой, разбил ее о пол. Выбросив в мусорный ящик ложку и вилку, он заорал:
— Вон отсюда, вонючий скэб! Вон, не то вышибу!
Тот пулей вылетел из зала, а хозяин, ворча, снова занял свое место за стойкой. Федор ничего не понял.
— За что так беднягу? Скэб... По-английски, кажется, «болячка». Больной он, что ли?
— Именно «болячка», — кивнул земляк. — Болячка на теле рабочего класса — штрейкбрехер! Тут рядом бастуют швейники, и пикетчик вывел скэба на чистую воду...
— С каких пор предприниматели стали поддерживать стачки?
— А что делать хозяину кафе? Даже посуда, из которой ел скэб, считается оскверненной. Заведение перестанут посещать, узнав, что штрейкбрехерам здесь не отказывают в еде.
Солидарность трудящихся восхитила Сергеева.
Все утро у Дома иммигрантов шныряли вербовщики разных фирм. Особенно усердствовал агент сахарной компании. У нее огромные плантации не только в штате Квинсленд, но и на островах Фиджи. Назойливый вербовщик всячески обхаживал русских:
— Платим на рубке сахарного тростника по пять фунтов стерлингов в месяц. Жилье и проезд — за счет компании. Работать десять часов в день. По рукам? Давайте писать контракт!
Посоветовались с управителем Дома иммигрантов, и тот одобрил:
— Поезжайте, лучшего не найдете!
Однако классовое чутье не изменило Сергееву. Тут что-то не так! Почему вербовщик лебезит, лезет вон из кожи? И он стал расспрашивать соседа по койке, шотландца из Глазго.
Тот покосился:
— Ты что, парень? Рабочие, плантаций уже неделю бастуют!
Федор так и обмер. Здесь надо глядеть в оба, не то вмиг попадешь в презренные штрейкбрехеры.
Вернувшись в кабинет управителя Дома иммигрантов, он сказал:
— Стыдитесь, сударь, обманывать неопытных людей! Мы покидаем ваш негостеприимный дом. Мы не скэбы!
В тот же День земляки с помощью профсоюза и всей русской колонии устроили новоприбывших: Щербакова — слесарем на завод, Саню — на колбасную фабрику, Ермоленко и Наседкина — на строительство железной дорога за двести километров от Брисбена. Сергеев и Саша тоже поехали на укладку полотна новой железной дороги в Уорике. Уорик — в сорока километрах от Брисбена. За этим городком на холмистой равнине, окруженной плоскими горами, белеют палатки отряда строителей железной дороги. Ее прокладывают в глубь страны — там открыты залежи угля, меди, золотые россыпи.
В ЛАГЕРЕ МИСТЕРА ТОМСОНА
В лагере инженера-подрядчика Томсона сотни четыре рабочих разных национальностей.
Покуривая пенковую трубочку, инженер пристально осматривал новичков. Ощупывал бицепсы Федора:
— Ол райт! Геркулес... Но работа тяжелая. Не боишься?
— Я ничего не боюсь, Мистер Томсон.
Подрядчик одобрительно кивнул. Именно такие люди ему нужны!
— Как твое имя?
— Артем.
— Артом... — с трудом выговорил инженер. — Нет, лучше Томас, Том! Так привычнее. Бери в сарае заступ, кайлу и палатку. В получку высчитаю.
Забив на окраине палаточного городка два кола и соединив их перекладиной, Федор перебросил через нее полотнище, концы его притянул к сухой земле костылями. Жилье! Мешок с травой — ложе, а ящик из-под макарон — походный стол. Купил в лагерной лавчонке котелок, сковороду, кружку, свечу и продукты. Жестянка из-под керосина — умывальник. Пищу готовил на костре.
Весь день на полотне железной дороги копошатся строители. По утрам холодно, однако люди в свитерах быстро согреваются. А днем зимнее солнце обжигает. Грабарское дело знакомо Федору с детства. Не раз копал землю в отцовской артели. Но отвык — сразу натер кровавые мозоли. Заснул с трудом.