Человек с мешком
Шрифт:
А вот командир «почетного караула» меня явно знал. Поскольку в отличие от остальных, выглядел не хмуро, а скорее затравленно, скрывая, впрочем, это за маской воинственной храбрости.
– Сударь Гар, – объявил он мне, глядя даже как бы извиняющимся образом, – повелением Совета Старейшин я должен разоружить вас и доставить для… – Он все же запнулся. Даже покрылся испариной, подбирая слово понейтральней. – Для беседы, – нашелся он все же с явным облегчением.
Несомненно, он хорошо представлял, что я могу сделать с ним и со всеми собравшимися здесь. В отличие от остальных. Те же почему-то не были
Может быть, потому что недавно здесь появились? Хозяйка, кажется, упоминала что-то про Совет Старейшин, но никакого Совета с нами вместе не следовало. А значит – что? Да, глубоко точное умозаключение означает, что это воинство и в самом деле объявилось здесь уже после моего отбытия в подводный рейд. Та-ак…
Я окинул взглядом командира «караула».
– В случае сопротивления применить силу? – поинтересовался я самым небрежным тоном, вспомнив к случаю «Того самого Мюнхгаузена».
Командир покрылся потом по второму разу. В рядах его воинства произошло некое шевеление. Меня, похоже, собирались взять в полукольцо. Маги достаточно уверенно зашевелились, взяв «на изготовку».
Но меня, впрочем, уже оставило намерение сгоряча затеять свару. Мне стало интересно, что все это значит. А узнать точнее всего можно было как раз там, куда меня и собирались доставить.
Что ж! Я снял с плеча рюкзак. Поставил его у ног офицера. Вынул из кобуры «стечкина», не забыв оставить его без патронов. Выдернул из ножен на голенище десантный нож. Кинул на траву.
– Что еще? – поинтересовался я у офицера. – Снять ботинки? Штаны? Раздеться вообще догола?
Вообще-то я полагал, что именно так он мне и велит. И лишь кобенился для куражу – коньяк сказывался. Сам-то я на его месте ни на миг бы не сомневался, помня, с кем имею дело.
Но офицер лишь слабо качнул головой. С обморочным выражением лица.
– Достаточно. – По его знаку двое солдат сгребли мои причиндалы и исчезли с ними среди других. Командир медленно, ритуальным жестом, вытянул меч. И отсалютовал мне обнаженным клинком.
Во, мля, церемонии!
– Соблаговолите следовать за нами, сударь! – объявил он мне.
Без промедления я оказался окружен всеми явившимися магами. Со всех сторон знакомо стиснуло «магическое поле». Уже успевшая примелькаться здешняя экзотика.
Теперь помимо их воли я и пальцем не в состоянии был пошевельнуть. Или языком. Только ногами переступать. Куда ведут. Я и пошел. Стараясь, пока идем, сообразить, что бы такое все это значило.
Остававшийся в стороне встретивший меня патруль проводил нас вслед напряженными любопытными взглядами. Н-да, эти ребята вправду новенькие в среде повстанцев. Я для них та еще диковинка.
У берега, всеми забытая, инородным пятном выделялась надувная лодка.
Мы пересекли весь лагерь, не очень, кстати, большой, и вошли в большую палатку – или шатер? – располагавшуюся несколько с краю у склона холма. На входе стоял караул. Пропустивший нас после короткого обмена фразами. Полог откинулся, мы шагнули внутрь и, судя по всему, предстали перед тем самым Советом, о котором шла речь.
Солдаты при этом остались снаружи. По их командиру судя – с явным облегчением. Но пятерка магов, продолжая удерживать меня своими
За время пути через лагерь я, в общем, успел прийти к кое-каким выводам. Не весьма, правда, обширным, но все же. И теперь получил возможность убедиться в их правильности.
За столом внутри шатра сидело, как я подсчитал, девять человек. И ни один из них не был мне ранее знакомым. Что ж, значит, и в самом деле Совет Старейшин имел по поводу происходящего собственные планы. И реализовал их.
Все девятеро сидящих, безусловно, являлись именно Старейшинами. По одному их виду можно было судить об этом. Морщинистые, дубленые лица, сплошь седые волосы. Но выглядели старейшины бодро. При моем появлении восемнадцать глаз с живостью обратились на мою скромную персону. Словно прожектора, стремящиеся просветить насквозь.
В ином случае это меня бы впечатлило. Но не сейчас. Не желая отставать от почтенных старцев, я, тоже не спеша, обвел глазами каждого. Так какое-то время мы молча тщательно разглядывали друг друга.
Затем процесс взаимного изучения закончился.
– Освободите ему язык, – распорядился один из старцев. В тот же миг я почувствовал, что могу разговаривать. Что ж, и на том спасибо.
– Предупреждаем тебя, чужак, – сообщил все тот же, очевидно, бывший за старшего, буравя меня взглядом, – чтобы ты отвечал, только когда мы тебя спросим. И не предпринимал каких-либо действий против нас. Твое сердце будет держать в руках наш маг. И убьет тебя в то же мгновение. Ты понял меня?
Из полумрака за его спиной выступил человек и направил на меня руку в характерном жесте. Сразу же знакомо резануло в груди. Ага. Похоже, у них далеко не все этим приемом владеют. Последний раз им пытался воспользоваться тот Обецев колдун в замке Цын. Как же его звали-то? Не помню. Но ладно, возьмем на заметку.
– Я понял, – сказал я, откашлявшись. И приготовился слушать.
А старички что-то не производили впечатления всю жизнь в лесу просидевших. Под елкой. И по манере держаться, и по внешнему виду – одеты они были отнюдь не в шкуры. Это меня заинтересовало. Потому что, коли не провели они всю жизнь в подполье, что здесь, что по ту сторону границы – в «большом мире», то откуда тогда они вообще взялись?
Из-за моря приплыли? Ага, из Заокраинного Запада. Верхом на хромой скумбрии. Или что? Явно передо мной находились люди, привыкшие к высокому положению. Да к тому же часто бывающие «на публике». Городские то есть жители. И не из подвалов. Вылезшие оттуда так не выглядят. Но мои аналитические размышления прерваны были еще одним из старичков, обратившимся к первому.
– Что-то он больно уж спокоен, Брейловец. – Правда, смотрел он при этом все равно на меня. Горящими, как уголья, глазами. Да, крепкие у эльфов старейшины. Крепкие. – Надо бы ему сказать, что не только его в этом случае смерть ждет. Но и отступницу.
Если он и рассчитывал на эффект, то явно не на тот. Поскольку вызвал у меня отнюдь не беспокойство, а озадаченность. Я попросту не понял, о чем речь. Какая отступница? Еще кто-то?
– Торопишься ты всегда, Чештина. – Тот, кого назвали Брейловцем, недовольно поморщился. – Может, он оттого спокоен, что запираться перед нами не думает? А ты его – пугать. Дело ли?