Человек с острова Льюис
Шрифт:
Но я не мог забыть, и она это знала. Кейт высвободилась из моих объятий, завела руки за голову и расстегнула цепочку медальона Святого Христофора. Она протянула его мне, цепочка закрутилась на ветру.
— Я хочу, чтобы ты это взял.
Я затряс головой:
— Не могу. Он у тебя все время, что я тебя знаю.
— Бери! — когда Кейт что-то говорит таким тоном, спорить с ней невозможно. — Он будет охранять тебя, Джонни. Каждый раз, как ты посмотришь на медальон, думай обо мне. Вспоминай меня.
Я неохотно взял медальон, крепко сжал в руке. Вот частичка
Больше я никогда не видел Кейт. Я женился, стал отцом двух замечательных дочерей, но больше я никогда никого не любил.
Боже, боже! Почему я выбросил медальон в море? Что на меня нашло?!. Мне это приснилось — или было на самом деле? Зачем, зачем я так поступил? Бедняжка Кейт! Я потерял ее навсегда.
Зажигается яркий свет. И я начинаю моргать. Какая-то женщина смотрит на меня так, будто у меня две головы.
— Почему вы сидите в темноте, мистер Макдональд? Да еще и в уличной одежде!
— Пора доить коров, — отвечаю я. — Я жду, пока Мэри принесет мне завтрак.
— Для завтрака еще рано, мистер Макдональд. Давайте я помогу вам вернуться в кровать.
Зачем? Ведь я уже встал. А коровы ждать не будут!
Женщина берет меня под руку, помогает встать. Она смотрит мне в лицо, и я вижу: она чем-то озабочена.
— Мистер Макдональд… Вы плакали?
Правда? Я подношу руку к лицу и чувствую: оно все мокрое.
Глава двадцать восьмая
Дом священника стоял на холме над Пляжем Чарли, у поворота, где однополосная дорога уходила к Парксу и Акарсад Мор. Священник был иссохшим, морщинистым и сгорбленным — годы не пощадили его. Но у него сохранилась грива белых волос, а острые синие глаза светились умом. С крыльца старого дома священника открывался вид на Коллег а’Фреонса и новый волнорез, а за ними отлично был виден Залив Барры.
Фин приехал поздним утром и теперь стоял на крыльце, ожидая, пока хозяин ответит на стук. Каскады солнечного света играли на бирюзовой воде гавани, свежий ветер теребил брюки и куртку.
— Вряд ли есть лучшее место на Земле, чтобы провести свои последние годы.
Фин обернулся и увидел, что священник стоит рядом и смотрит на залив.
— Каждый день я вижу, как прибывает автомобильный паром с Барры. И все время обещаю себе, что в один прекрасный день сяду на него. Съезжу навестить старых друзей, пока они еще живы. Барра — красивый остров. Вы там были?
Фин покачал головой.
— Тогда вам надо туда съездить. Не берите пример с меня, ленивца этакого! Ладно, заходите.
Теперь священник склонялся над обеденным столом в гостиной. На нем были разложены рисунки, фотографии и раскрытые альбомы, а в них — вырезки, фотокопии и рукописные документы. Хозяин дома занялся делом сразу же после звонка Фина: не так уж часто ему выпадал шанс похвастаться своей коллекцией. Священник
— Джерси с Эрискея — один из самых редких традиционных промыслов Шотландии, — заметил священник.
Фин удивился:
— Его еще производят?
— Ну да, для Кооператива Эрискея. Сейчас этим занимается семь женщин. Раньше джерси делали только одного цвета — темно-синего. Сейчас можно найти и кремовый. На однотонной ткани лучше всего видны сложнейшие узоры.
Священник достал из стоявшего на полу пакета образец джерси и расправил на столе. Фин сразу понял, о чем он говорил. Узор был очень тонкий — ряды горизонтальных, вертикальных и диагональных выпуклостей. Некоторые имели форму ромбов, другие шли зигзагами. Старик легко провел пальцем по плотной синей шерсти.
— Для таких узоров используют очень тонкие спицы и плотные, легкие петли. Как видите, ткань соединяется без швов. Одежда получается теплой и водостойкой. На один свитер уходит примерно две недели.
— И у каждой семьи был свой узор?
— Все верно. Он переходил из поколения в поколение. Когда-то так было заведено по всем Гебридским островам, теперь — только на Эрискее. Здесь это искусство тоже вымрет, видимо. Молодежь не хочет его перенимать. Слишком долгая работа! А нынешние девушки хотят, чтобы все было прямо сегодня. Или даже вчера, — священник грустно покачал головой. — Я очень не хотел, чтобы это ремесло исчезло, не оставив следов.
— Скажите, у вас есть примеры всех семейных узоров на острове?
— Ну, почти всех. По крайней мере, за последние семьдесят лет. Хотите что-нибудь выпить? Возможно, немного виски?
Фин вежливо отказался.
— Для меня еще рановато.
— Для глоточка виски никогда не рано, мистер Маклауд. Я дожил до своих лет не потому, что пил молоко! — он ухмыльнулся и прошел к старой конторке с откидной крышкой. В ней обнаружилась целая коллекция бутылок. Священник выбрал одну и налил себе немного. — Вы точно не соблазнитесь?
Фин улыбнулся.
— Нет, спасибо.
Старик вернулся к столу, сделал крохотный глоток.
— У вас есть образец того, что вы ищете?
— Есть.
Фин достал из сумки факс от Ганна и положил его на стол, поверх ткани. Священник принялся рассматривать его.
— Да, это узор с Эрискея, — сказал он. — Где вы это взяли?
Бывший полицейский замялся.
— Это зарисовано с отпечатка, оставленного одеялом или ковриком. Чем-то вязаным.
Священник кивнул.
— Мне потребуется время, чтобы сравнить это с моими образцами. Раз от виски вы отказались, сделайте себе чаю, — он кивнул в сторону плиты. — Да, и присядьте к огню. Я бы предложил вам Библию, — тут он хитро улыбнулся, — но боюсь, для таких крепких вещей еще рановато.