Человек с ружьём
Шрифт:
И вся разница, что ежели селянин продвинутый, то упаковал бы меня сам, а ежели обычный, поручил бы это дело баронской дружине.
Ибо им тут жить и жить, а о разных подозрительных столичных инкогнитах, по пять человек разом забивающих, пусть барин думает. На то он и поставлен.
А с бароном мне встречаться тем более не стоит. Документов-то у меня местных никаких. Байки о тридцати пяти тыщах одних только курьеров здесь вряд ли прокатят. Из-за полного незнания мною других тонкостей столичной жизни. Даже ежели, вслед за классиком, скажу, что с братом Пушкиным на короткой ноге, не поможет. Не
Непонятные заморочки с одиноким самозванцем этому местечковому олигарху даром не нужны. Так что, скорее всего, стал бы я после знакомства с ним короче на голову.
Решил разобраться с карманами пятерых доблестно падших, а то у меня же денег куры не клюют, из-за полного наличия отсутствия как тех, так и других. Сомневаюсь, чтобы здешние банкоматы карточки VISA принимали, да и наличные в виде цветных бумажных фантиков тоже.
Карманов у потерпевших не оказалось, но у двоих, которые выглядели почище, нашлись заныканные в разные места три золотых монеты с какой-то серебряной мелочью, у остальных тоже немножко серебра обнаружилось. Небогато…
Но мы-то знаем, что все большие капиталы начинаются с первой монеты. К ней в результате долгих усилий приходят вторая, третья… Ну, а потом умирает богатый дядюшка и оставляет тебе пару миллиардов… Так что, расстраиваться не стоит, всё ещё впереди.
Хотел было более подходящей как к сезону, так и к эпохе одежонкой разжиться, но посмотрел на бедолаг, и не стал. Одежда была такая, что сопровождал бы меня в моих бессмертных подвигах эскадрон летучий, причём, вовсе не лихих гусар Дениса Давыдова, а блошек и вошек. Хоть тоже спутники, один король, судя по информации товарища Шаляпина, даже кафтан своей любимой блохе пошил, но всё-таки они — неравноценная замена могучему боевому хомячку из огуречной банки, о котором я так мечтаю.
На оружие даже смотреть не стал. Металлолом из плохого железа, да корявый лук.
Пока разбойников ворочал, заметил у одного висящий на шее камень. Только своей палкой коснулся, камень тут же весь рассыпался.
Выходит, и посох у меня непростой? Ой, как бы тот Дуб, под которым я лыжи оставил, разговорить? Прелюбопытнейший он, похоже, субъект.
Но это не к спеху. Связал бандитов оказавшимися при них верёвками, сложил в тенёк у дороги, да пошёл потихоньку с пацаном разбираться.
Пацанёнок тоже сначала оказался абсолютно не причём, просто лесом мимо гулял. А тут вдруг лошади как приблудятся… И ничего он плохого не делал, сидел тихо, никого не трогал, деревяшку починял, а оно вот как получилось. И, вообще, дяденька, отпустите сиротку, его мама с папой ждут…
Но, внимательно всмотревшись в моё постепенно становящееся всё добрее и добрее лицо, начал и более конструктивную информацию выкладывать.
Оказывается, тут, в лесу, верстах в семи-восьми отсюда, заимка есть. Там банда и располагается. Сейчас на базе только Старый Цаг с новичками остались, всего человек пять-шесть. Атаман и десятка полтора наиболее продвинутых работников ножа и топора с каким-то типом, примчавшимся поутру из города, на Большую дорогу пошли. А Гундявый со своими решили на этой счастья поискать.
Проверил я, чего в лошадиных торбах заныкано. Особо ценного,
Правда, один мешок, похоже, легендарная бабушка пирата собирала. Пара простых рубашек, штаны запасные, шерстяные носки, полотенце, для золота мешок, кожаный, маленький. В нём пять монет, правда, три серебряных, но больших. И ещё, совсем как в песне — кружка, ложка, тёплая рубашка, мыло и даже какой-то порошок, наверное, зубной. А главное — почти совсем мой размерчик, немножко коротковато, правда. Я не про порошок с кружкой, разумеется. Живём!
Одно из сёдел мне подозрительным показалось. И правильно. Произвёл вскрытие — ещё пять золотых…
Выгодное, оказывается, это дело — экспроприация экспроприаторов!
Значит, надо продолжать в том же духе. Поэтому решили с парнишкой навестить бандлагерь. Я его даже не уговаривал, сам предложил. Правда, раза три убежать пытался. За пару часов пути Лёйфер успел сообщить мне, что разбойники нехорошие, злые какие-то, невоспитанные, дерутся часто. Он их нисколечко не любит. А вот с таким добрым дяденькой, как я, и на край света бы отправился.
Сам он круглый сирота, совсем круглый. Потому что мамка давно не навещала. Как послала по весне его со старшим братом к атаману, Малышу Цагу, так ни разу тут и не появлялась. Отец про них забыл, совсем забыл, ушёл ещё в конце зимы, и с тех пор где-то бродит.
Вот такой он весь несчастный. Но про тяжёлую жизнь круглого, но, для своего возраста, довольно-таки длинного сироты мне слушать надоело, и я стал бедолагу об окружающем расспрашивать. Оказалось, что к югу отсюда лежит Дикий Лес, в который никому нельзя, за Лесом богатые страны.
А у них граф правит. Их деревня на отхожем промысле специализируется. Как только весна настаёт, так все мужики в лес отходят, да на дорогах и промышляют. Граф этим очень доволен, потому как налоги за такой образ жизни деревня платит большие и всегда вовремя. Рядом ещё много всяких баронов и графов живёт. Каждый — сам по себе. Но король у них тоже есть. Как это можно, чтобы без короля? Никак нельзя! Но он где-то далеко, здесь его никто не видел…
Когда к заимке стали приближаться, я пацана спеленал, да под кустик положил. Парень он, конечно, добрейший и со всех сторон просто замечательный, только вот спиной к нему поворачиваться не стоит. Прирежет.
Лагерь, разумеется, бдительно охранялся. Двумя постовыми. Один дрых в тени под вязом, другой сидел на пеньке и внимательно рассматривал носок своего сапога. Делал он это настолько увлечённо, что я, подкравшись со спины, тоже туда заглянул, но ничего интересного не увидел.
Разобравшись с часовыми, стал бандбазу рассматривать: несколько тесно приставленных друг к другу домов, домиков и сараев, окружённых невысокой оградой. У ворот две пары деревенского вида парней неумело дубасили друг друга дубинками, вероятно, изображавшими мечи. Под присмотром весьма опасного на вид старика, напомнившего мне прошедшего не одну войну отставного ветерана-сержанта. С настоящим мечом на поясе и даже в кирасе. Больше никого видно не было.