Человек с вантузом
Шрифт:
— Нет. Но как это связано с моими опозданиями?
Ага, не получился отвлекающий маневр — пойдем в лобовую атаку. Что ж, откровенность за откровенность.
— Вам важно, чтобы вас ждали. Это показывает, что люди от вас зависят. Придаёт ощущение своей значимости. Подумайте, Сильвестр, почему вам — с вашим бизнесом, с вашим умом и… скажем прямо — красотой — так не хватает чувства собственной значимости.
Быстрое, почти неуловимое движение лица — словно ресницу сморгнул.
— Я опаздываю потому, что кто-то постоянно вклинивается в моё расписание. Если вам
Да-да-да, виноват мир, виноваты все, кроме меня, а терапевта мы просто купим, потому что купить можно все…
— Чтобы вы могли с чистой совестью опаздывать ещё на час? У меня другое предложение: я готова перенести сеансы на более позднее время — скажем, на восемь вечера, но с условием, что вы не будете опаздывать. А если кто-то вклинится в ваше расписание — вы тут же звоните мне, и мы переносим встречу. Ещё одно опоздание — и мы прощаемся.
Ах, как мы недовольно щуримся, не нравится нам глотать пилюли, но мы ее проглотим пока, а тем временем обдумаем реванш.
— Значит, договорились?
— Договорились, — очаровательно улыбается господин Сиднев.
После чего они провели остальное время сеанса с пользой и даже некоторым удовольствием.
По окончании сеанса господин Сиднев пожелал посетить туалет. Покинув его через минуту, господин Сиднев выглядел несколько виноватым и вертел в руках головку водопроводного крана.
— Боюсь, что я закрыл горячую воду… намертво, — сказал он, с деланным смущением улыбаясь. — Перестарался немного.
Ничего ты не перестарался, друг мой ситцевый, подумала Инга. Это реванш.
Она взяла кран и осмотрела. Так и есть, резьба сорвана.
— Я нечаянно, честное слово.
Инга, не говоря ни слова, долго смотрела ему в глаза. Может он и не врал, или врал только наполовину.
— Я сильнее, чем кажусь на первый взгляд. И на второй тоже. Извините.
Да, и демонстрация этой силы пришлась как раз кстати.
— Что вы, ерунда какая, — Инга с улыбкой положила кран на стол. — Не стоит беспокоиться.
— Я сейчас пришлю кого-нибудь…
— Нет, не надо… Я хочу домой.
— Да, действительно. Завтра. За свой счет, конечно.
Для вас это важно, правда, господин Сиднев? Напомнить, кто платит, а значит — заказывает музыку.
Но у нас и на это есть методы.
— Конечно, — Инга снова улыбнулась. На следующем сеансе мы эту сову разъясним. И про идеализацию разъясним, и про последующее обесценивание.
— До четверга, — сказала она.
— До свидания, — слегка поклонился Сиднев.
Наутро сантехник уже ждал Ингу возле подъезда. Худощавый темноволосый мужчина держал в руках тулбокс и новенький смеситель в упаковке, но Инга на всякий случай спросила:
— Вы ко мне?
— А это вам вчера кран своротили?
Инга отметила приятный, с легкой хрипотцой, баритон и ужасную металлическую коронку на одном из верхних клыков. Такую ужасную, что на ум само собой пришло слово «фикса». Наверное, сантехник не мог позволить себе ничего лучше,
— Инга, — представилась она.
— Ярослав, — улыбнулся сантехник.
— Прошу, — Инга впустила его в подъезд, затем в свой офис, показала поле деятельности: маленькую ванную комнату. Ярослав немедленно принялся развинчивать уничтоженный Сидневым смеситель, а Инга включила ноут и начала просматривать почту. Через несколько секунд она услышала, как Ярослав насвистывает «На далекой Амазонке». Инга чуждалась суеверий и ничего не имела против Киплинга с Берковским, но причины не любить именно эту песню у нее были.
— Прошу прощения, но не могли бы вы перестать свистеть?
— Вы суеверны?
— Нет, просто не люблю свиста.
— Договорились, — Ярослав продолжил работать молча.
Инга просмотрела письма, удалила спам, подумала над предложением приехать на семинар, сверилась с расписанием в своем органайзере и, увидев, что неделя выдается сравнительно свободная, а клиентов можно передвинуть, начала набирать ответ.
В этот момент ей позвонили.
«Мама» — высветилось на экране смартфона. Инга вздохнула и ответила на вызов, одновременно поднося трубку к уху и надевая на лицо улыбку.
— Здравствуй, доченька.
— Доброе утро, ма.
— Как твои дела?
«Вчера клиент оторвал мне кран смесителя, а так все слава Богу».
— Хорошо, спасибо. А твои?
— Ты не забыла, что у нас годовщина?
Инга стиснула зубы. Вот оно.
— Нет, мама, не забыла.
— Мне тебя ждать?
— Не стоит. У меня семинар как раз в эти дни.
— И это такой важный семинар, что его никак нельзя отложить?
— Никак.
— Я никак не пойму, как можешь ты, психотерапевт, быть таким жестоким и злопамятным человеком.
«У меня в ванной посторонний мужик, а то бы я тебе сказала…»
— Мама, мы много раз это обсуждали с тобой, и я лишь повторю то, что уже говорила: он чужой нам человек.
— Он твой отец.
— Уже нет. Он сделал для этого все, что мог. Пока, мама.
Стук положенного на стол телефона прозвучал очень громко. Или показалось? И показалось ли, что голос сантехника — нарочито бодрый какой-то, театральный?
— Принимайте работу!
Инга шагнула в ванную. Новенький смеситель блестел хромом. Крана нигде не было.
— Руки поднесите, — подсказал сантехник.
Сенсорный смеситель. Инга засмеялась: никак Сиднев перестраховался на будущее?
— Спасибо. Сколько я вам должна?
— Всё оплачено. Не беспокойтесь.
Так. Сиднев подсуетился все же.
— Я хочу знать, сколько это стоит.
— Смеситель — три, работа — полторы. Мне все оплатили, правда.
Он вынул из нагрудного кармана визитку. Аккуратный синий комбез имел множество карманов, куртка того же цвета была не менее практичной, и в кармашке для визиток явно просматривалась плотная пачечка, а из соседнего выглядывал, о-ля-ля, кнопочный смартфон. Сантехник новой формации, не похмельный Афоня.