Человек, ставший Богом. Воскресение
Шрифт:
Ирод поправил платье.
– Ты, несомненно, слышал об Иисусе? – задал вопрос Ирод.
– Об Иисусе? – переспросил Пилат, поворачиваясь лицом к своему секретарю.
– Терапевт и кудесник из Галилеи, – пояснил секретарь.
– Ах, да, – отозвался Пилат. – Терапевт. Моя жена хочет попросить у него снадобье от бессонницы.
– Терапевт? – растерялся Ирод, отводя взгляд в сторону. – Ну, полагаю, его можно охарактеризовать и так. Однако его скорее знают как человека, который выдает себя за Мессию.
– Кто такой Мессия? –
Казалось, Пилат был искренен в своем неведении. Он бросил вопрошающий взгляд на секретаря, но тот вынужден был признать свою некомпетентность.
«В конце концов, – подумал Ирод, – он не иудей и не ждет ничьего пришествия».
И тетрарх попытался как можно короче объяснить, что Мессия – это тот, кто получил помазание как царь и одновременно как первосвященник.
– Как твой покойный отец, полагаю? – уточнил Пилат.
– Что? – прошептал Ирод, внимательно наблюдая за выражением лица Пилата, ожидая, что тот подмигнет.
Ирод Великий – Мессия! Наверное, сейчас скелет старого кутилы сотрясается в гробу от смеха!
– Полагаю, – заговорил Ирод, сделав над собой усилие, чтобы самому не рассмеяться, – что моего отца нельзя сравнивать с Мессией. Разница состоит в том, что Мессия послан самим Богом.
– Понимаю, – сказал Пилат, который на самом деле ничего не понял и начал терять терпение, поскольку все эти россказни об иудейском едином Боге всегда ставили его в тупик. – И часто ваш Бог посылает Мессию?
«Невероятно! – подумал Ирод. – И этот осел стал прокуратором Иудеи!»
Ирод благодушно улыбнулся.
– До сих пор никто еще не видел Мессию. Тем не менее иудеи ждут его прихода, – пояснил Ирод.
– Почему? – спросил Пилат.
– Потому что это будет совершенный царь. Царь, который превратит Палестину в рай, – ответил тетрарх, также начавший терять терпение.
Чума на голову Манассии! Эта крыса оказалась права в отношении Пилата!
– Кроме того, – продолжил Ирод, – Мессия, став царем, освободит Израиль от чужеземного господства.
Теперь Пилат явно был озадачен.
– И галилеяне тоже ждут Мессию? – спросил он.
– Ждут ли они Мессию! – воскликнул Ирод. – Да они самые рьяные приверженцы Иисуса!
Пилат почесал подбородок и сказал:
– Я понимаю, иудеи ждут царя, поскольку его у них нет, и он освободит их от нашей опеки. Но галилеяне! Разве у них нет царя, Ваше Величество? Разве сейчас предо мной не сидит тетрарх Галилеи? Разве он не иудей? Разве его уважаемый отец не построил самый дорогой для иудеев, как мне сказали, памятник, Храм Иерусалима? Вся эта история приводит меня в замешательство!
Ироду с трудом удавалось сохранить спокойствие.
– Я забыл сказать, что Мессия станет царем, принадлежащим к Давидову колену.
– И в чем же преимущество? – спросил Пилат, с каждой минутой все больше удивляясь.
– В законности, – вздохнув, ответил Ирод. – Если говорить кратко, ваше превосходительство, если Иисусу и его последователям
Пилат замолчал, пристально вглядываясь в лицо собеседника.
– Прежде чем я предприму какие-либо меры против Иисуса, – продолжил Пилат, – я должен убедиться, что он готовит восстание, преследуя политические цели. Насколько я знаю, этот человек, похоже, мистик. – Пилат употребил греческое слово must`es,посвященный. – Ты же сам сказал, что нет ничего более абсурдного, чем претендовать на царство. Если это так, то сомневаюсь, что подобная идея может побудить иудеев взбунтоваться против твоих или моих людей. Однако, если это случится, ты, разумеется, должен будешь принять надлежащие меры.
Прокуратор заерзал на кресле.
– И все же мне говорили, что Иисус – хороший лекарь. Мне также говорили, что он излечил даже слепых. Я мог бы его попросить вылечить меня от сыпи.
Раздосадованный Ирод встал.
– Сыпь, – сказал он равнодушно. – Попробуй принимать ванны с отрубями. Я должен поблагодарить ваше превосходительство за уделенное время.
Ирод поклонился. Римлянин встал и тоже отвесил поклон.
Тетрарх развернулся и ушел. От света факелов, которые несли стражники, на мостовую и стены падали причудливые тени. Потом процессия скрылась из виду. В ночи раздалось негромкое пение. Это пели набатеи, пришедшие с караваном в город. Затем эти звуки стихли. Пилат принялся неистово расчесывать себе ягодицы.
На Иерусалим опустилась тьма. Фиолетовые сны добродетельных и пурпурные сны жаждущих мести, безмятежные сны девственниц и безрассудные фантазмы матрон, похотливые сны сладострастных и мрачные видения умирающих – все эти прикосновения к воображаемому миру порождали ручейки, потоки, реки, истекавшие из душ, они клубились, словно дым от горящего дерева, над камнями города, который назывался «Да пребудет с тобой мир». Когда люди пробудились на рассвете, им было невдомек, что Иерусалим и в самом деле горел. Медленно, но верно.
Обычно Анна завтракал в одиночестве – теплое молоко и сушеный виноград. Затем он удалялся в свои покои и, приняв холодную сидячую ванну, отправлялся в отведенную ему часть старого дворца Ирода Великого, в то самое здание, где Пилат устроил свою городскую резиденцию. Анна шел в Грановитую палату, где, как правило, заседал Синедрион. Собирался Синедрион не каждый день, но всегда находились неотложные дела, которые Анна рассматривал вместе с Годолией и несколькими высокопоставленными служителями: жалоба вдовы, лишившейся имущества из-за сомнительного завещания; обвинение торговца в мошенничестве, преждевременное появление ребенка на свет и тому подобное. Кроме того, приходилось улаживать проблемы, связанные с обрядом обрезания, благословением после родов, похоронами.