Человек-торпеда
Шрифт:
Толпа на площади стала таять – все кинулись по домам, вооружаться. Вскоре возле Хайдара не осталось никого. Но только на минуту – из-за угла одного из домов вывернула его мать и Фа Зюнь. Женщина рассудила, что если уж в поселке нет Чанга, который всегда честно исполнял долг врача по отношению к односельчанам, то может помочь его отец – ведь он же сыну часто помогал, значит, тоже в чем-то разбирается.
– Чем смогу, отблагодарю, – причитала на ходу женщина. – Пожалуйста, поторопитесь, уважаемый Зюнь! У меня же никого, кроме Хайдара, нет!
– Сейчас, сейчас, – Зюнь присел возле раненого. Тот уже был раздет, оба пулевых отверстия были хорошо видны.
Быстро осмотрев парня, Фа Зюнь сказал:
– Нужно
– Ну, хоть это!
– Тогда помогай мне! Один я его не унесу.
Женщина подхватила сына под колени, кореец взял за плечи, и они потащили тихо постанывающего Хайдара к дому Зюня. Навстречу им уже шли возбужденные казахи.
Площадь снова стала наполняться. Один за другим подходили вооруженные люди. Правда, вооружены они были весьма плохо. Ну в самом деле, откуда в мирном казахском поселке серьезное оружие? Нет, охотников, конечно, хватает. Но охотятся здесь на кого? На сурков и сайгаков в первую очередь. Да еще на птицу. Так что охотничьи ружья в подавляющем большинстве – обычные малокалиберки. Воевать с такими – несерьезно. Из мелкашки убить человека можно, только если в глаз угодишь, а таких мастеров среди казахов не было. Если же попасть в туловище, то противника только разозлишь. Именно поэтому даже те, у кого мелкашки были, оставили их дома. Вооружались в основном топорами, стальными прутьями, у кого-то был ломик, еще у кого-то разводной ключ. Тимур Мирзоев пришел с саблей – она у него еще от деда-басмача осталась. В итоге огнестрельное оружие было всего у четверых: у одного из охотников нашлось двуствольное ружье и четыре патрона с крупной дробью к нему, другой вооружился карабином – тоже старым, времен Гражданской войны. Впрочем, если за оружием хорошо ухаживать, оно и двести лет исправно служить будет. А что, кое в каких столичных музеях еще сохранились даже дуэльные пистолеты восемнадцатого века – тоже в исправном состоянии.
Третьим человеком с огнестрельным оружием был Фарид Ирагозов. Он пришел с китайским «ТТ», этот пистолет Ирагозов еще года три назад приобрел. Просто на всякий случай. Вот случай и выдался. А еще один оптимист все-таки прихватил с собой мелкашку.
– Ну, вперед! – крикнул Фарид, взмахнув оружием над головой, – ни дать ни взять комиссар с советского плаката времен Великой Отечественной войны.
Казахи стали крепить к грузовикам прицепы с разношерстными плавсредствами – лодками и катерками. И сами начали грузиться в машины.
Через несколько минут народное ополчение поселка Светлый было полностью готово к отправке. Взревел мотор джипа, в котором сидели Фарид, Фархад и еще два парня, бывшие при Ирагозове кем-то вроде телохранителей. Джип тронулся с места, за ним потянулись и остальные машины.
Вслед народным мстителям раздавался плач напуганных женщин.
16
Место для стоянки Савада Иримато выбрал очень удачно, это признали все члены экспедиции, приехавшие на остров Возрождения, даже рабочий-кореец. Вода Аральского моря образовывала в этом месте небольшой заливчик, причем камыш здесь по какой-то причуде природы почти не рос. В результате образовался довольно обширный пляж. Разумеется, купаться в море никто из ученых не собирался – они уже провели ряд исследований воды и прекрасно понимали, что это может плохо кончиться. Особенно здесь, у самого острова. Но пляж все равно вещь полезная. Полежать здесь вечерком, когда жара уже спадет, полюбоваться на заходящее солнце – это же будет просто прекрасно!
С другой стороны от лагеря была ровная, как стол, степь, покрытая редкими кустиками саксаула и барбариса.
Часа три ученые занимались обустройством своего временного пристанища. Като занялся подключением привезенной с собой техники к автономным электрогенераторам, О-Рибу устанавливала антенны спутниковой связи, русские ученые ставили палатки и возились со своей аппаратурой, Ким занялся приготовлением обеда. А Савада Иримато, как и полагается начальнику, сам особо не напрягался, только давал ценные указания да помогал время от времени О-Рибу. И еще постоянно внимательно осматривал окрестности в бинокль. Былинкин частенько косился на японца – Матвею Семеновичу было очень интересно, что японец высматривает. А спросить напрямую он как-то стеснялся. Впрочем, примерно часа через два Иримато оставил бинокль в покое и занялся каким-то хитрым устройством, которое японцы привезли с собой и к которому русских коллег не подпускали. Нет, не то чтобы они запрещали его осматривать или пользоваться им – просто не объясняли, что это такое, на все вопросы, касающиеся этой штуки, отвечали крайне туманно. А все надписи на загадочном агрегате были сделаны по-японски, прочитать их никто, разумеется, не мог. Один из аспирантов высказал предположение, что это портативный радиолокатор, но никто в это особенно не поверил: совершенно не похож. Хотя от японцев в этом плане можно чего угодно ожидать.
После обеда – простого, но вкусного, – Иримато собрал всех ученых на что-то вроде совещания.
– Я думаю, что нам не стоит терять времени, – заявил он. – Приступать к исследованиям нужно уже сегодня. Какие у вас есть предложения? – он обращался к Былинкину.
Матвей Семенович откашлялся и, стараясь говорить солидно, произнес:
– Для начала следует взять пробы грунта и воды. Вдоль берега, как минимум точках в двадцати. И сделать предварительные анализы. Да, и воздух! Конечно, нужен анализ состава воздуха. А потом, после обработки проб и анализа результатов, можно будет подумать о дальнейшей стратегии исследований.
Самому Былинкину очень понравилось то, что он сказал. Емко, умно, солидно. Пусть знают азиаты, что с серьезным человеком дело имеют!
А вот Иримато явно был не слишком доволен услышанным. Он немного помолчал, видимо, ожидая продолжения, но поняв, что русский закончил говорить, негромко произнес:
– Мне кажется, что необходимо начинать исследования не только у берега, но и в глубине острова. Особенно на территории бывшего научного центра.
Былинкин поморщился. Вот как раз туда ему лезть хотелось меньше всего. Мало ли на кого там можно нарваться.
– Исследования прибрежной зоны тоже очень важны, – сказал он, не поднимая глаз. – Если в воду вблизи острова попадали какие-либо отравляющие вещества или опасные бактерии, то наверняка мы обнаружим какие-то следы именно на побережье.
– Не будем спорить, – согласился Иримато. – Давайте разделим обязанности. Вы с вашим товарищем, – японец кивнул на Илью Вадимовича Сысоева, – займетесь побережьем. А я отправлюсь к заброшенному центру.
– Я тоже! – воскликнул Като.
– Хорошо, – мгновенно согласился Иримато. – Ну и О-Рибу, разумеется, с нами. Без нее и без ее камеры я как без рук.