Человек в коротких штанишках
Шрифт:
– Вот спасибо.
Мама Рита тоже улыбнулась, но потом все же сказала:
– Стоило из-за этого приезжать из Березовой рощи.
Аллочка не улыбнулась и ничего не сказала. Она зажмурила один глаз, другой раскрыла так широко, что он стал бессмысленно пялиться на меня, перекосила рот, собрала складками нос.
– Что такое? Что такое? – ужаснулся я.
– Спроси, спроси у нее, – грустно попросила мама Рита. – Я не могу смотреть на такое безобразие. Я устала с ней бороться.
– По-моему, ты неправильно себя
– Это ты себя неправильно ведешь, – крикнула она, закрыв второй глаз, и широко и бессмысленно раскрыла первый. – Ты должен сказать: «Хорошая рожа».
– Ужасная рожа.
– Нет, ты должен сказать: «Хорошая рожа». А я скажу: «На кого похожа?» А тогда ты скажешь: ужасная или не ужасная. А так не по правилам.
– Алла, прекрати сейчас же, – потребовала мама Рита.
– Нет, подожди, – остановил я ее. – Кто же научил тебя этим правилам?
– Не скажу.
– Разве это секрет?
– Секрет – не секрет, а не скажу. Дениска – вот кто.
Разговаривая со мной, она показывала одну рожу за другой. И при этом искоса поглядывала в трюмо, рядом с которым я стоял, контролировала себя.
– Восемь, – сказал я.
– Что восемь? – не поняла баба Валя.
– Твоя внучка мне показала восемь различных рож
– А Дениска, знаешь, сколько может показать? Двадцать пять – вот сколько. Такие смешняцкие рожи – обхохочешься.
– Прямо не знаю, как ей запретить кривляться. Мы с бабой Валей просто бессильны перед этим бедствием.
– Нет, мамочка дорогая, нечего запрещать, Луфинесу можно, а нам нельзя? Да?
– Кому-кому можно? – не поверил я своим ушам.
– Фантомас разбушевался – вот кому. Понятно?
– Луи де Фюнесу, ты хотела сказать. Ты разве смотрела «Фантомаса»?
– Дениска смотрел.
– Вот и поговори с ней после этого, – покачала мама Рита головой. – У них там эпидемия. С появлением Дениски все друг другу показывают рожи.
– И ты показываешь, – сказала девочка. – Ты сама показываешь, – и передразнила: – Бе-бе-бе.
– А ну-ка!
Мама Рита схватила дочь за руку и потащила в другую комнату.
– Все равно буду показывать, все равно, – раздалось из угла.
Моя сестра вернулась сердитая, на лбу у нее собралось столько морщин, что баба Валя не выдержала и сказала:
– А между прочим, Алка правильно подметила. Посмотри на себя в зеркало. Ходишь нахмуренная, как будто тебе все здесь враги. От твоего взгляда молоко скисает в ту же минуту, как только ты его покупаешь.
Лицо мамы Риты сделалось еще более неприятным, высокомерно отчужденным.
– Молоко скисло, потому что бидончик надо мыть горячей водой, а не споласкивать под краном кое-как, – сухо ответила она.
Авторитет Дениски рос не по дням, а по часам. Даже тетя Леля
– Долго в степях нас держали, долго нас голод молил.
– Подожди, подожди, – остановила Леля, – не в степях, а в цепях, и не молил голод, а морил.
Но Аллочка покачала головой и заявила:
– А Дениска так поет. И я буду так петь. Только так.
– Но это же неправильно. Спроси у кого хочешь.
– А Дениска так поет.
– Я твоего Дениску с перчиком съем, если он не научится правильно петь хорошие песни.
– А он разве виноват? – пожала плечами девочка. – Он так поет, и я так хочу петь.
Но это было еще полбеды, вскоре Дениска научил мою племянницу петь частушки: «Эх, яблочко, да на тарелочке, два матроса подрались из-за девочки».
Имя Дениски в доме упоминалось так часто, что мы с Лелей просто изнемогали от желания увидеть его хотя бы одним глазком. Утренник в честь 7 Ноября мы пропустили. Я срочно улетал в Москву по своим издательским делам, а Леля меня провожала. Зато на новогодний утренник мы пришли самыми первыми и привели с собой фотографа со вспышкой. Родителей было много, воспитатели расставили их по одному вдоль стен, только фотографу разрешили разгуливать, где захочется. Нам с Лелей досталось место в самой середине родительской цепочки.
– Объявляем представление, – объявила директриса. – Снег идет.
Она хлопнула в ладоши, и пошел снег, вернее, не пошел, а выбежал из дверей. Родители зашевелились, заволновались. Одна мама не выдержала и крикнула:
– Ирочка, я здесь.
Я тоже успел негромко сказать нашей девочке, когда она пролетала мимо:
– Ква-ква.
Но она даже не посмотрела в мою сторону, пронеслась холодно, как настоящая снежинка. На ней было марлевое белое платье, высокие белые гольфы, белые тапочки и большой белый бант. И в руках она держала две большие вырезанные из картона снежинки. Размахивая ими, Алла вместе с другими девочками изображала метель.
Родители зааплодировали. Воспользовавшись этим шумом, Леля крикнула:
– Аллочка, когда будешь танцевать в том углу, посмотри на дядю фотографа со вспышкой.
В конце своего номера девочки взялись за руки и образовали хоровод вокруг елки. И тут из-под их рук стали выныривать в середину круга мальчишки в заячьих комбинезонах с хвостиками и длинными ушами. Когда все зайцы оказались в середине, снежинки разомкнули руки и отступили назад.
Мы с Лелей знали, что Дениска находится среди зайцев, и думали, что сразу по одному виду узнаем его, но не тут-то было. Леля, не теряя времени, подобралась к тому месту, где стояла Аллочка, и, наклонившись, тихо спросила: