Человек в отставке
Шрифт:
Подрезова. Нельзя, Валя. Теперь уходить нельзя. (Очень просто.) Скажи, как устроился? Большая квартира?
Коноплев. Зачем мне большая?
Подрезова. К тебе хорошо на комбинате относятся?
Коноплев. Да что с тобой?
Подрезова. Может быть, ты проголодался?
Коноплев (гневно). Виктор обманул меня!
Подрезова. В чем?
Коноплев.
Подрезова. Я ему ничего не говорила... Но я хотела тебя видеть. Боялась... У Виктора неприятности.
Коноплев. Он говорил. Просил меня помочь...
Подрезов (входя). Люба, вот, понимаешь, забыл...
Подрезова (идя навстречу). Коля, это... Я сейчас...
(Уходит.)
Коноплев хочет уйти.
Подрезов (сухо). Не надо так... Некрасиво.
Стоят, молча смотрят друг на друга.
Подрезова (возвращаясь с письмами). Какой ты рассеянный...
Подрезов (резко, взяв письма). Я не один такой рассеянный. (Быстро уходит.)
Подрезова (подходит к окну, смотрит на улицу). Он почему-то не уезжает...
Коноплев. Я должен уходить? Да?
Подрезова (не оборачиваясь). Да. И скорей.
Коноплев. Ты боишься его?
Подрезова. Машина все стоит...
Коноплев. Прощай, Люба.
Подрезова. Да, да...
Коноплев уходит. Подрезова, прижавшись к оконному косяку, рыдает.
Маргарита Борисовна (вбегая). Любочка, Любочка, что ты? Дать воды?
Подрезова. Я обещала Коле, что он не будет... в нашем доме.
Действие четвертое
Обстановка предыдущего действия. На станке натянута новая косынка. На серванте — букеты сирени, на столе стоят ящик с землей и несколько небольших горшков с цветочной рассадой. Подрезов возле стола возится с рассадой.
Медный (входя, мрачно). Сестра дома?
Подрезов. Нет.
Медный.
Подрезов. Ушла сдавать работу.
Медный (усмехнулся). Трудится?
Подрезов молча смотрит на Медного.
Не замечаешь, что родственник в плохом настроении?
Подрезов. Замечаю. По запаху.
Медный. Не ошибся... Получил все-таки деньги... за плакатики. Устроили свидание с платежной ведомостью. Что ж ты не спрашиваешь, почему твой родственник в таком мрачном настроении?
Подрезов. Жду, когда сам скажешь.
Медный. Скажу... Ортодокс! Скажу! Горком оставил решение об исключении меня из партии в силе. Вот тебе... «Пиши, пиши!» А ведь я работал над собой! Все признал. (На ложном пафосе.) И политическую неграмотность, и чуждые влияния, и некоторую оторванность, как творческой личности, от жизни. Кипящей, бурлящей, поднимающейся вверх.
Подрезов. Неискренне говоришь.
Медный. То же самое говорил и там. (С горьким упреком.) Не поддержал меня в трудную минуту жизни! Я знаю, ты был в горкоме! Будешь отказываться?
Подрезов. Был.
Медный. Что ж, не мог доброго слова сказать?
Подрезов. Не мог.
Медный (сбивчиво). Помоги сейчас... Не дай пропасть человеку. Я еще буду писать в обком... Обком не восстановит — в ЦК... Куда угодно. Помоги, Николай... Прошу тебя. Не чужой я тебе человек.
Подрезов. Чужой, Виктор... Чужой!
Медный. Но почему же? Почему?!
Подрезов. Вылез на трибуну...
Медный. Ну, ошибся... Я же признаю...
Подрезов. А я не признаю, что ошибся. Ты не ошибся. Ты говорил, что чувствовал.
Медный (испуганно). Да что ты?! Что ты?! Оговорился.
Подрезов. Читал я твои оговорки. Ты выступал как злопыхатель... Все это враждебно нам.
Медный. Кому это нам?
Подрезов. Мне... Всем нам. Если б меня спросили, я бы голосовал за твое исключение.
Медный (меняясь на глазах). Голосовал бы? Ну ладно! Ладно!
Подрезов. В тебе слишком много злобы против нашей жизни.
Медный. А ты хочешь, чтобы я после всего христосиком был? Не буду христосиком! Умнее буду. Знаю, как теперь себя вести!
Подрезов. Врать будешь — все равно наружу вылезет. Грязь шапкой не прикроешь.
Медный. Молчал бы ты насчет грязи! Я хоть человек трудовой, а ты? Ты кто?..