Человек. Образ и сущность 2016. Гуманитарные аспекты. Информационный универсум и самосознание современного человека
Шрифт:
Таким образом, разговор о сверхчеловеке – это размышление о действительном статусе и адекватном понимании человека, каким он не только может, но – должен быть по своей истинной природе, своему месту в мире и своим перспективным возможностям. Иными словами, это разговор о возможности и необходимости разворачивания мыслимого «содержания» человека, о его действительном месте в мире и возможном месте в Космосе, о возможностях его дальнейшего развития, ибо человек не был бы и человеком, если бы в своем развитии останавливался на достигнутом уровне и не думал о будущем… Ведь человек – «существо, которое не только есть, но и знает, что оно есть» (Бодрийяр, Яс-перс, 2007, с. 12), и имеет для этого основания и подтверждения. В определенном смысле это несколько идеализированное – и идеализирующее (в оценочном, а не в инструментально-методологическом смысле) – представление о человеке. И актуальнейший разговор о том, как идентифицировать человека в мире неких антропоидных созданий и антропоподобных машин 4 , которые становятся все более многофункциональными и полиманипулятивными, и порою человек – ради сомнительных выгод, преходящих удобств, часто просто из-за непонимания всех возможных (и на всевозможных уровнях) последствий – уже готов
4
Вспомним хотя бы последние произведения современного интересного автора В. Пелевина: (Пелевин 2012; Пелевин, 2013; Пелевин, 2014). Второму из них предпослан довольно сомнительный эпиграф: Сверхчеловек – это звучит супергордо! Во-первых, это все-таки в некотором смысле заимствование «формы» у М. Горького (хотя, конечно, «творчески развитое»), во-вторых, произведенное удвоение понятия еще не объясняет возрастания его значения, тем более понимания.
И потому представляется важным (все более важным), чтобы человек в толпе одинаковых, зачастую плохо образованных (и нередко плохо воспитанных, ибо в самом общем случае формирует их современная безвкусная реклама) современных людей, которые могут скоро разучиться самостоятельно думать, которые стали некритически доверчивы и легко манипулируемы, которые больше доверяют калькулятору и соцопросам, чем самим себе, – иногда задумывался об этих действительных своих возможностях 5 действительной своей, аутентичной человеческой природы, чтобы начал понимать, что эти его возможности недоступны любой сколь угодно умной машине, и потому заменить его, человека, практически нельзя. Потому что он – живой человек, способный к многоуровневому поступательному, осознаваемому и самопрограммируемому развитию, он обладает человеческой свободой, т.е. способен к нейтрализации принуждений природы и общества, к человеческому сопротивлению тупой инерции, инволюции в себе, варварству в обществе, что он может (и должен) работать против деградации, изживать в себе негатив и тенденции к нравственному, интеллектуальному, духовному распаду. Потому он порой смутно ощущает в себе присутствие как будто другого, высшего, героического или просто иного, неведомого начала, понимая, что «человеку человек есть звук миров» и т.п. Человек действительно в особых состояниях, в моменты вдохновения ощущает в себе присутствие целой неизведанной вселенной, в эти минуты он пишет бессмертные стихи, открывает законы, которые в своей полноте оказываются поняты лишь через столетия, сочиняет поистине божественную музыку… И это часто становится причиной его стремления к новому, дает импульс к особой его деятельности по поиску, открытию и выращиванию в себе сверхчеловека – полноценного в своей человеческой природе и ее проявлениях, способного к преодолению уже достигнутого и достижению новых горизонтов истинно человеческого бытия.
5
Чтобы не оказалось, как говорится в одном из ранних стихотворений Евг. Евтушенко: «Наделили меня богатством – / не сказали, что делать с ним…».
В наше время общим местом стала констатация того факта, что сама повседневность современного массового общества, в изобилии породив массовых людей, произвела новую качественную разновидность населения, когда человек рассматривается и даже становится не более чем опредмеченной «функцией» действия соответствующих общественных структур. Этот обычный, массовый, среднестатистический человек (называемый «маленьким» человеком – описываемый как «серенький», «в сером», «на сером фоне…», обезличенный, с «непроросшим» лицом и вообще «духless» (Минаев, 2008)), возникший в качестве «издержек» демократизации жизни, демократизма массовой культуры, нередко приводящей к снижению культурных критериев, оказался, в свою очередь, весьма удобной для манипуляций фигурой в современной большой игре глобализационных элит, и потому этот человек массы, без лица и инициативы, без духа и без устремлений, внушаемый и управляемый, все более «набирает вес» (возрастая количественно) и все чаще используется этими новыми элитами – как своего рода функциональный ресурс – в своих целях.
Следует напомнить, что традиционная русская культура всегда была полна сочувствия к маленькому человеку, однако сама по себе она отнюдь не была собственно массовой культурой со всеми характерными особенностями современного ее варианта, т.е. «масскультом», а кроме того маленький человек как герой этой большой литературы часто на самом деле оказывался человеком далеко не серым и обычным. Но подобное положение изменилось с массовизацией и общества, и его культуры, с существенным изменением самой психологии массовости, с дрейфом массы к победительному мещанству. Современный массовый человек доволен тем, что он «как все»… Массовое общество как бы зафиксировало положение, когда «человек будущий» и «человек потребный» разошлись между собой в значении, в оценке, в «пути следования» и «назначении». Однако масскульт не только выполняет некую охранительно-утешительную функцию, позволяющую маленькому человеку относительно комфортно жить и быть довольным собой, но и сужает его человеческий мир, лишает человека духовного измерения в восприятии жизни и аутентичных ориентиров в понимании своей человеческой сущности. Так, А.А. Зиновьев
Обычный маленький человек оказывается вполне приспособлен к современной «поточной» жизни и не заинтересован в выходе за пределы своей посредственности. Его героем становится некий условный супермен, снижающий общую планку понимания человека, что опирается на скрытую нигилистическую мысль относительно действительной природы и сущности человека. Однако для жизни человека необходим настоящий герой, который способен оценить целый пласт человеческой жизни. Герой, а в общей перспективе развития сверхчеловек, – есть необходимость для человека в его понимании и оценке истинного масштаба человеческого бытия, масштаба человеческого потенциала, позволяющего развернуть богатство человеческой личности и человеческого духа. Таким образом, человек как таковой не может (не должен) предать забвению свою перспективную цель – превзойти себя и в определенном смысле стать сверхчеловеком, перешагивающим свои уже имеющиеся у него наличные способности и достигающим нового своего состояния в напряжении всех своих возможных человеческих сил и свободных творческих проявлений их.
Однако что дальше – после предполагаемого достижения уровня (статуса) сверхчеловека? У сверхчеловека (в ницшевском «Заратустре», например) возникает своя цель – превзойти себя уже как сверхчеловека в ином смысле и качестве. И так он опять и опять, вновь и вновь будет превосходить себя, уже ранее не однажды себя превзошедшего; но не угрожает ли ему (пусть в относительно далеком будущем) зацикливание, чреватое возможным «вечным возвращением», распространяющимся и на этот уровень? Или интеллект, воля, творчество, составляющие идентичность человека, будут наконец развиты до максимума (но остается ли такой максимум постоянной величиной? Или его выражение будет передвигаться, расти вместе с человеком? Или этот процесс имеет естественные ограничения?), что позволит такому человеку держать позитивное усилие в полноте сознания своего человеческого долга – долга разума, осознавшего свою космическую ответственность. Иначе говоря, сверхчеловек не должен переставать быть человеком или, в случае необходимости, должен будет заново научиться быть человеком. И действительный сверхчеловек – это тот, кто поставит над своими правами осознанные обязанности: «Я могу, я должен, я сделаю».
Действительный сверхчеловек сверхнапряжением своей воли станет реализовывать то, что заложено в его человеческую сущность не только природой, но и Богом 6 , Высшим началом, неким высшим творящим принципом и т.д. И человеку не стоит забывать, что творение мира не закончено – природой ли, Богом; творение продолжается – человеком. В человеке есть все. И он волен выбирать. Но и отвечать за свой выбор. Ведь общество в определенном отношении формирует потребного себе человека; и, к сожалению, не на всех этапах и не всякому обществу оказывается потребен действительно человек (это может быть как гармонично и всесторонне развитый, воспитываемый объективно для будущего человек, ответственный, творческий, пассионарный; но, с другой стороны, это может быть и пассивный приспособленец; профессиональный потребитель; инфантильный вечно «посторонний» и т.д.).
6
Как сказал Б. Шоу, Бог создается сейчас. И потому вечен.
Человек обладает набором как негативных, так и позитивных исходно-первоначальных образов, и, говоря о человеке как человеке вообще, мы не можем забывать, что в историческом времени он реально может быть реализован с преобладанием тех или иных обусловленных временем свойств и характеристик. Но человек вполне может реализовать «доступную ему функцию» – осмыслить ситуацию и сделать осознанный и достойный, одобренный его нравственным чувством выбор. И человек ощущает, и понимает, и реализует осознаваемый им выбор как некое долгосрочное ценностное самоосуществление. При этом его цель не должна приходить в конфликт ни с разумом, ни с совестью, ни с чувством справедливости, ни с чувством достоинства. Недолжное, несправедливое, безобразное и т.п. – в умозрительной перспективе «стратегически» нецелесообразны, они неоправданны в некой духовной логике, в духовном знании.
Известно, что истина, добро, справедливость добываются самим человеком, когда он четко осознает, чего он хочет и как он должен это желаемое осуществить. Чтобы он смог это осуществить, он должен – и это принципиально – действительно этого пожелать. Воля к должному у сознательного человека направляется достойной целью, а не преходящим побуждением, будучи осознанным устремлением, она становится его волей к действию. Воля, наличие которой определяет возможность, а содержание – направление осуществления, может пониматься различным образом. Она не только выступает как чисто человеческое и определяющее (идентифицирующее) человека (в отличие от всех остальных живых существ) качество (о чем, в частности, пишет Ницше, развивая свое понимание самой жизни), как общий модус души сознательного человека, но порою и как способность навязать другим свои взгляды, даже свою программу; воля считается качеством, которое позволяет человеку и реализовать свои сверхчеловеческие возможности, и стать, например, вождем и т.п.
Таким образом, это само по себе сложное, неоднозначное и неоднозначно толкуемое понятие воли может присутствовать в самых разных контекстах, иметь самые разные смысловые оттенки. Так, кроме созидательного содержания понятие воли имеет и иные смысловые значения – способность обеспечения власти, например. В связи с этим существуют разнообразные теории происхождения так называемого великого человека, вождя, в соответствии с которыми способность к лидерству есть врожденное качество и великими не столько становятся, сколько рождаются. Лидер умеет использовать опыт и наработки других людей, обобщить и развить их.