Человек. Сборник рассказов-1
Шрифт:
– Ой-ёй-ёй, ты меня убьешь! Я не вынесу! Сердце лопается от боли! – кричала она истошным голосом в тот момент, когда я ее порол.
И тут же, когда я ремень в испуге бросил, стала смеяться, скакать, напевать:
– Ну, а мне не больно, курица довольна.
Да, было в ней много детскости, и вранье ее было тоже какое-то детское, не злое. Из-за этого, быть может, я с ней два года вместе и прожил. Хотя, что это за годы были, надо отдельно рассказывать.
Вызвали
Женщина-врач пришла по вызову к Светиной маме. Света, открыла ей дверь.
– Врача вызывали?
– Да. Проходите.
– Номер вашего дома? – Не входя, и как-то подозрительно насторожившись, спросила женщина.
– Проходите, всё правильно. – Постаралась Света её успокоить.
– Я спросила, номер дома? – Не успокаивалась женщина.
– Четырнадцатый.
– Корпус? Какой корпус? – Продолжала женщина свой допрос.
– Вы, правильно пришли. Входите.
– Я спрашиваю, какой корпус?
– Корпуса нет.
– Значит всё правильно.
Женщина вошла, разделась в прихожей и спросила, куда ей идти. Света указала на комнату, где в постели лежала мама.
Заметив, что девушка сильно простужена, женщина-врач поинтересовалась:
– К кому вызывали?
– К маме. – Сказала Света.
Мама, по своей наивности, стала просить человека в белом халате, что бы она и дочку послушала. Хотя бы затем, что бы знать, нет ли хрипов в лёгких. Бюллетень, был не нужен.
– Это невозможно. – Отрезала женщина-врач. – Вызов был один, я буду осматривать только одного больного.
У Светиной мамы было высокое давление, она просилась в больницу, на что женщина-врач рассказала историю о том, как «одна ходила своими ногами», но легла в больницу и умерла. Как выразилась женщина-врач «Ускорилась».
– Сама себя ускорила. Так бы жила потихоньку, ходила бы своими ногами, а то.. Только сама себя ускорила. Нет, не советую ложиться в больницу. Не советую.
Женщина побыла ещё какое-то время, выпила предложенное кофе, съела четыре бутерброда с колбасой, рассказала уйму страшных сплетен с летальными исходами, ничего не выписала, оделась и ушла.
Выручил
Летом, в июле, в период отпусков, я познакомился с Дашей. Заметил ее на Симферопольском вокзале. Она медленно спускалась по ступенькам в обществе старенького дяденьки. Я почему-то с первого взгляда понял, что это не дедушка, не дядя и не папа с ней. Дяденька был в шортах, вид имел отвратительный, ноги худые, кривые, в каком-то розовом пуху. Все подхихикивал. Видно было, что девушка им управляет.
На площади к дяденьке подошел наглый, хулиганистого вида паренек и, обращаясь к нему, спросил:
– Отец, как твою дочку зовут? Познакомь меня с ней.
– Я ей не отец, – растерянно ответил дяденька и, часто заморгав белесыми ресницами, беспомощно
– Это мой муж, – гордо заявила Даша
– Что? – переспросил парень, – Муж?
Он так громко и чистосердечно засмеялся, что дяденька смутился, скукожился и сник.
– Он тебе не муж, – вынес свой вердикт отсмеявшийся наглец и, сплюнув дяденьке под ноги, развернулся и ушел.
Парень ушел, а я остался. Даша заметила мой интерес к своей персоне и поздоровалась, как бы приглашая к общению. Ей бы, откровенно говоря, учитывая молодость лет, того забияку-парня загорелого. Но, вышло так, что стала встречаться со мной.
Я к ним подошел, успокоил дяденьку, сказав:
– Не обращайте внимания, здесь полно хулиганья. Давайте, я вам помогу.
– Помогите, – сказала Даша, опередив тем самым дяденькин отрицательный ответ. И я помог. Помог не только с багажом, и не единожды.
По окончании отпуска дяденька на прощание крепко жал мою руку, а Даша, не стесняясь условностями, прямо у вагона долго мусолила мои губы в страстном поцелуе.
По «молодоженам» было видно, что их отпуск удался. Оставили адрес, но я не писал.
Выход найден
«Вошь ли я дрожащая или право имею?». «Пролетариату нечего терять кроме собственных цепей». Нет, всё не то. Зачем я виню и ругаю во всех своих бедах других? Затем, чтобы не ругать себя, замечательного живописца Аркадия Рафаелова. Потому что привык лгать и обманывать.
Но почему я лгу? Зачем себя-то обманываю? Потому, что пью и не могу не пить, а как выпью, сразу же находятся виновные во всех моих бедах. Начинаю их ругать, и снова рука тянется к бутылке, чтобы успокоиться. И опять всё по кругу.
Выход есть. Не пить, не лгать и не ругать никого, кроме себя. Выход хороший. Но смогу ли я разрешить эти три задачи? Не уверен.
Допустим, брошу пить. Что тут начнётся. Сразу же налетят со всех сторон друзья и доброжелатели, поднимут такой вой, что чертям в аду тошно станет. Станут тащить на вечеринки, на утренники, на всяческие застолья. Те, что сегодня называют алкоголиком и яко бы пекутся о моём здоровье, будут первыми уговаривать сделать хотя бы глоток. Всё это мы уже проходили.
Допустим, всё это преодолимо. Что дальше? Вот я не пью. Молодец. За это – награда. Награда обязательно. Потому, как с моей привычкой к винопитию, сделавшейся зависимостью, с моими пьющими друзьями, чтобы сдержать себя, надо быть непременно героем. И пока мне отливают золотую звезду, давай-ка посмотрим, что дальше.
А дальше ещё страшнее. Не лгать, не ругать. Ложь, ругань – это корни всех зол. За тем, что бы люди лгали и бранились, не черти следят с кочерёжками и даже не бесы, а сам враг Господа Нашего. И тут уж борьба предстоит не шуточная. В пору имя менять, на Гавриила и браться за копьё.