Челюсти судьбы
Шрифт:
– Он был из племени кочевых цыган.
– Такие еще встречаются? – удивились подруги.
– Представьте себе, да. Конечно, кочуют они далеко не такими большими таборами, как прежде. И не так далеко. И лошадей с кибитками у них больше нету. Их заменили машины и трейлеры. Они кочуют с места на место, как и прежде, подрабатывая и подворовывая понемногу. Отец Розалии был именно таким бродягой. И когда он познакомился с матерью Розалии, то зарабатывал себе на жизнь пением и игрой на музыкальных инструментах. Розалия научилась танцевать
Да, устоять перед цыганской певицей и плясуньей не мог такой человек, как Вениамин Арсеньевич. Он был сражен. Он был потрясен. Такой женщины в его жизни еще никогда не было. И он отдал ей свое сердце безвозвратно и навсегда.
– И он предлагал ей замужество? Руку и сердце?
– Много раз!
– А она?
– Отказывалась! Говорила, что она уже замужем за ветром. И не может отдать себя одному мужчине!
– То есть? У нее были и другие любовники?
Софья Арсеньевна покраснела.
– Я не знаю. Не могу утверждать точно, но полагаю, что были. Такая женщина, как Розалия, никогда не удовлетворилась бы одним мужчиной, да еще таким, каким был мой брат. Она была словно пламя, а он листик, сгорающий в ее жарком пламени.
Софья Арсеньевна, конечно, преувеличивала роль Розалии в гибели своего брата. Наверняка в ней говорила в первую очередь ревность. Но с другой стороны, Вениамин – ее брат, в самом деле погиб. И закрывать глаза на этот факт было бы глупо.
– И чем занималась Розалия? Чем зарабатывала себе на жизнь? Ведь не пением же и танцами?
– А почему бы и нет? Она работала в одном из крупнейших ресторанов Вильнюса.
– И оставила карьеру певицы ради карьеры кухарки у Антоновых?
– Да.
– Но это странно!
– Не более странно, чем то, что она уехала из Вильнюса буквально за месяц до смерти своей тетки, – заметила Софья Арсеньевна. – Уехала, даже наплевав на то, что тетка в порыве злости переписала завещание на кого-то из дальней родни.
– Да, очень странно. И как это получилось?
– Не знаю.
– А что вы вообще знаете про семью Антоновых?
– Они взяли Розалию к себе кухаркой.
– Это мы тоже знаем.
– И буквально через месяц после этого они уехали из Вильнюса в Россию.
Подруги переглянулись. Что же за золотые горы пообещали Антоновы своей новой кухарке, если она согласилась оставить карьеру певицы, а также богатое теткино наследство и податься вместе с ними в Россию, которая должна была уже стать для нее чужой? Какой такой козырь Антоновы имели в запасе, против которого не смогла устоять эта полукровка? Почему она согласилась на невыгодный со всех сторон для нее переезд? А может, потому, что Антоновы собирались поселиться в Горелове? У Розалии было что-то связано именно с этим местом?
А ведь с переездом должно было быть связано множество неудобств.
– Когда Прибалтика, и в том числе и Литва, отделилась от России и обрела статус самостоятельности, Антоновы, да и Розалия,
– Не очень-то Антоновы были похожи на изгоев. Вполне богатые и преуспевающие. Работой себя особо не утруждали.
– Верно. Раз сейчас не работали, значит, они должны были привезти кубышку с собой из Литвы.
– А чем они занимались там?
Увы, на этот вопрос сестра Федичкина ничего не могла ответить подругам. В первую очередь ее интересовала личность Розалии, за ней она и установила слежку и про ее жизнь старалась вынюхать как можно больше подробностей. А Антоновы не особо интересовали сестру Федичкина. Или все же интересовали?
Софья Арсеньевна не была похожа на болтушку. Да и уединенный образ жизни, наполненный молитвами и постами, тоже сказался на складе ее характера. К тому же после тридцати все одинокие незамужние женщины потихоньку обрастают целым ворохом больших и маленьких странностей.
Например, как Софья Арсеньевна сегодня после опознания тела своего брата вовсе не пожелала разговаривать со следователем.
– Некогда мне, господа хорошие, – спокойным сухим тоном произнесла она. – Про смерть брата сейчас с вами говорить не стану. Должна все обдумать.
И даже не стала слушать уговоров ментов. Просто вышла из морга, не оглядываясь.
А вот до разговора с подругами она снизошла, поведав им много интересного про Розалию и ее окружение. Но была ли она с ними до конца откровенной? Как бы это узнать? Все ли рассказала странная старуха подругам? Возможно, что она знала куда больше, чем сочла нужным рассказать подругам.
Этим же вечером подруги приступили к совещанию.
– Мы должны поехать в Вильнюс, – неожиданно заявила Леся.
Кира, до того безмятежно гладившая Фатиму и занимающаяся одновременно медитацией и успокоением, уверяющая себя, что все будет хорошо, что Густав и его семья найдутся целыми и невредимыми, подняла на Лесю изумленный взгляд.
– Вот так взять и поехать? Запросто?
– Да.
– А твоя личная жизнь как же?
– Виталик все равно до сих пор в командировке.
– А когда вернется?
– В пятницу. Так что до пятницы я совершенно свободна.
– А он тебе хотя бы пишет?
– Ну, конечно! – обиделась Леся. – Постоянно шлет эсэмэски. И по скайпу мы с ним общаемся.
– Он тебе сильно нравится?
Но Леся маневр подруги раскусила и воскликнула:
– Слушай, не пытайся увести разговор в сторону. Мы сейчас говорим о тебе и о твоих проблемах. Нам надо ехать в Вильнюс!
– А виза?
– У нас с тобой Шенген. Забыла?
– Не забыла, но… Но как мы все оставим?