Чем черт не шутит
Шрифт:
— Может, их человека как раз живым в гробу и похоронили? Они мстят…
— У меня есть два вопроса. Первый: почему Олег, когда звонил тебе, намекал на какую-то женщину? Второй: знаешь ли ты, что какая-то женщина выяснила место твоей встречи с Олегом?
— Понятия не имею. С чего ты взяла? — Виктор ответил на мои вопросы в порядке очередности.
— Маринка проболталась по телефону. Та женщина звонила из агентства.
— Значит, она для шефа старалась, — обрадовался Виктор.
— Я не спешила бы с выводами. Шеф звонил сам. У него не было причин сомневаться в неосведомленности
— Ты времени даром не теряла. — В машине аж темно стало, и не столько из-за того, что туча, похожая на крокодила, съела солнце, сколько из-за насупленного вида Виктора.
— Сейчас рано строить предположения, — пожала я плечами. Кто меня, спрашивается, за язык тянет? — Фактов мало, те, что есть, надо проверять, половина из них может оказаться враньем. Так почему вокруг нас суета с пальбой?
— Олег наверняка сказал, где улику спрятал, — не сдавался Виктор.
— Ага, три шага налево, копать под столом. Он от силы успел слов десять произнести. Любой нормальный человек счел бы их бредом умирающего.
— Не все такие скептики, и не все могли видеть, как долго разговаривал Олег, — мрачность Виктора уже ни в какое сравнение не шла с мрачностью неба.
— Хорошо. Согласна. Но тогда проще было бы расстрелять из автоматов нашу машину.
Виктор не пожелал продолжать обсуждение. От хорошего настроения не осталось и следа. Он демонстративно включил радио, нашел спортивные новости и закурил, пытаясь унять раздражение. Я устало прикрыла глаза. Ну и денек! Не хватало мне еще утешать Виктора! До чего же они не любят отдавать другим пальму первенства. Машину он водит лучше меня, нет, ему еще надо и следствие лучше меня вести! Ладно, попытаюсь наладить отношения.
— Эй! — Я положила руку ему на плечо. — Зато я самолеты пилотировать не умею.
— Очень смешно, — буркнул Виктор.
До конца сигареты оставалось еще много. Что ж, подождем.
— Куда теперь? — Виктор выбросил окурок. Держался он сдержанно, чуть ли не официально.
Я вздохнула.
— Домой хочу.
— Куда прикажешь.
До дома мы добрались в гробовой тишине. К концу пути Виктор немного оттаял и повеселел, даже начал насвистывать. Я набралась смелости и пригласила его выпить кофе. Он заулыбался и спросил:
— А я его заслужил?
— Ты же катал меня по городу. За такие услуги обычно дают на чай. Я чай не уважаю, вот и зову на кофе.
— Меня рассматривают только в качестве таксиста.
— Качество и количество будем выяснять за кофе.
Улыбка Виктора стала теплее еще на несколько градусов. Все-таки путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Тут-то я и потеряла бдительность. Предупреждали же меня гадальные кости, что кругом полно врагов и они не дремлют? Не понимаю, что со мной произошло? Предчувствие не кольнуло, подозрение не закралось, а интуиция и вовсе взяла отгул. Единственное объяснение — жара, помноженная на размягчение мозгов. Разве можно сохранять трезвость мысли, когда в затылок тебе дышит красавец-мужчина, а в перспективе наклевывается увлекательный вечерок.
За отсутствие осторожности я расплатилась сразу же, как мы вошли в подъезд. Что-то мелькнуло, резкая вспышка света, боль…
Особой необходимости помогать Виктору я не усматривала. Пока он справлялся с ситуацией замечательно. Один бритоголовый громила, внешними данными смахивающий на ребят из Наташкиного дома, уже шатался и не рисковал расстаться с опорой, которой ему служила стена. Над вторым Виктор работал. Красиво и с чувством. У Виктора были задатки каратиста. Я, конечно, могла бы драться лучше, если бы не прохлопала опасность ушами. Оставалось наблюдать поединок со стороны. Тоже неплохо.
Виктор легко блокировал левой руку противника, перехватил ее правой выше локтя и резко ударил. Два — ноль в нашу пользу. Мало ему показалось! Виктор как бы невзначай врезал ему ногой под колено. Бритоголовый грохнулся копчиком о ступеньки, взвыл и заорал:
— Братцы, бьют!
Я незаметно пнула его носком под ребра. Он отключился. Топот ног на лестнице неприятно поразил. Виктор вырубил второго косым ударом ладоней по шее и склонился надо мной.
— Танечка, с тобой все в порядке? — Слепому видно, что нет, а он спрашивает.
Я закрыла глаза и тихо застонала, прикидывая, сколько потребуется тем, сверху, чтобы добраться до нас. А-а-а, плевать, буду слабой, пока обстоятельства позволяют, а в случае чего, встану и помогу. Судя по грохоту, желающих занять мое место на полу всего два человека. Неужели мы их не сделаем?
— Танечка, ты жива? — тормошил меня Виктор.
Я, вместо ответа, опять застонала, давая понять, что жива, но не в лучшей форме.
Дверь в квартире на первом этаже распахнулась. Там у нас живет старый речной волк — бывший капитан баржи Тимофеич. Раньше он возил из Астрахани арбузы и по доброте душевной снабжал ими весь дом.
— Ну, черт! Опять лампочки повыкручивали! Что тут у вас?.. Тьфу, черт… Ступенек не вижу.
Не так уж и темно. Я хотела посоветовать ему надеть очки, но вспомнила, что я же теперь существо слабое, нежное и в бессознательном состоянии.
— В милицию звони, дед! — крикнул Виктор. — На девушку напали.
— Черт, черт и еще раз черт. В мои времена…
Я испугалась. Если Тимофеич начнет вспоминать молодость и то, как маршал Жуков лично подарил ему часы, мы успеем состариться. Я даже стонать перестала и один глаз приоткрыла, но Тимофеич не стал вдаваться в подробности, а поднял голову и заорал голосом, привыкшим выкрикивать команды, заглушающие шторма:
— Стоять! Черт вас побери! У меня дробовик! Стрелять буду!
Шаги стали звучать нерешительно, а после и вовсе затихли.
— Как я их! — обрадовался дед.
Я хотела опять закрыть глаза, но увидела лицо Виктора. Такое встревоженное… Он стоял передо мной на коленях в своих чистых светлых брючках. Когда у нас в подъезде последний раз полы мыли, я не помню, наверное, до перестройки. Я растрогалась и решила, что, раз это так приятно, всегда теперь буду тихой, слабой, смирной, робкой, нежной и глупой.