Чем черт не шутит

Калугин Алексей Александрович

– А где мой ключ?

– Ты пока еще не совсем свой.

– А если мне нужно будет выйти?

– Куда?

– Ну… Не знаю.

– Сиди и работай. – Я бросил взгляд на пустые коробки из-под пончиков. – Отрабатывай свой хлеб. И вот это еще глянь. Может, пригодится.

Я положил на стол пластиковую папку с распечатанными на принтере страничками.

– Это что? – раскрыл папку Цигель.

– Информация из глаза кошки, – ответил я таинственным голосом.

Странное дело – Цигеля это ничуть не удивило. Возможно, потому что все мысли его

были о другом.

– А обед?

– Ты еще не наелся?

– Обед – это не повод набить желудок, а форма обрядового поведения, не позволяющая человеку забыть о том, что он есть продукт цивилизации. Ежедневно обедать, это все равно, как чистить зубы или обрезать ногти.

Я бы мог с этим поспорить, но сейчас не хотел.

– Пицца годится?

– Вполне.

– Там есть телефон пиццерии, – я указал на доску у входной двери. – Скажи, пусть запишут на мой счет. Мы у них постоянные клиенты. Все?

– Сколько можно заказать?

– Сколько съешь. Теперь все?

– Теперь – все. – Физиономия Цигеля расплылась в счастливой улыбке. – Спасибо, Дмитрий Алексеевич!

Наверное, в тот момент мне следовало насторожиться. Но, увы, я думал не о том.

– Можно я возьму твое пончо и шляпу? До вечера.

– Зачем? – оторопело посмотрел на меня Цигель.

– Нужно демона превратить в человека. – Я взглядом указал на Игоря Набериуса.

– А, ну тогда, конечно, возьмите, – кивнул ти-кодер.

Я сгреб со стола верхнюю одежду Цигеля и вручил ее демону.

– А это не слишком броское одеяние? – смутился Набериус.

– Вот именно, – улыбнувшись, я щелкнул пальцами. – Демон на себя такое никогда не наденет. Верно?

– В общем, да, – вынужден был признать Игорь.

– Значит, даже святоши не заподозрят в тебе демона. Все! – Я хлопнул в ладоши. – Двинулись!

Мы вышли из подъезда и сели в машину Анса. Я с Гамигином – спереди, демоны-филеры – сзади.

– Чуть не забыл. – Я повернулся назад, отогнул лацкан кожаного пиджака Маракса и снял с него «клопа».

Профессиональная вежливость.

– И давно он на мне? – поинтересовался демон.

– Пару дней.

Я аккуратно убрал «клопа» в капсулу. Глядишь, еще когда пригодится. «Клопы» на улице не валяются. Тем более качественные, ручной сборки.

– Поехали.

Анс вел машину быстро, но аккуратно. Так, чтобы даже автоинспектору не к чему было придраться.

– У вас есть оружие? – спросил я у демонов-агентов.

– Табельное, – ответил Маракас.

Это значит – иглометы с нелетальным нейропаралитическим составом. Оружие эффективное на близком расстоянии. Но в той ситуации, к которой мы приближались, решающую роль должны были сыграть не точность исполнения, а спецэффекты. Грохот, крики, вонь порохового дыма. Я уже представлял, как размажу Метатроновы губы по его же зубам рукояткой своего «Иерихона».

– У нас этого добра на всех хватит, – процедил сквозь зубы Гамигин.

Ну, если Анс так говорит, то я спокоен. Гамигин мало того что понимал толк в оружии, он еще и любил его.

Любил примерно так же, как я джаз. А может быть, и сильнее. Он знал о каждом образце ручного огнестрельного оружия все. И даже немного больше. Как какой-нибудь коллекционер нэцкэ, он мог рассказать захватывающую историю о любом предмете из своего собрания. Оружие внушало ему уважение своей эстетической целесообразностью, техническим совершенством и завершенностью каждой линии. Это не я придумал – так сам Анс говорит. При этом сам процесс стрельбы не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Даже по мишеням.

Встреча с Виктором была назначена на улице Сальвадора Альенде, возле стадиона «Юность». Не заметить его белый дрэговый «Додж-Челенджер» было просто невозможно. Машина лезла в глаза, как муха, севшая на экран телевизора во время эротической сцены. Впереди нее стояла темно-синяя милицейская машина, разукрашенная проблесковыми маячками, как новогодняя елка. Судя по тому, как блестела машинка – и это несмотря на осеннюю слякоть, грязь и традиционное московское бездорожье! – сидел в ней, как минимум, полковник. А то и два.

Взгляд, которым одарил меня Анс, показался мне не то удивленным, не то осуждающим. Напрасно он так. Это ведь не я Виктору машину выбрал и эскорт к ней приставил.

– Паркуйся, – кивнул я, сохраняя на лице невозмутимое выражение.

Так было надо. Кто-то ведь должен делать вид, что все идет по плану.

Анс припарковал «Хэлл-мобиль» в сантиметре от заднего бампера «Доджа».

– Что дальше? – спросил он, не снимая руки с руля.

Ничего не ответив, я запахнул плащ, поправил шляпу и вышел из машины.

Порыв ветра хлестнул по щеке. Как будто я нанес ему смертельное оскорбление, за что он теперь требовал от меня сатисфакции. Не дождется! Не до него сейчас.

Стекло со стороны пассажирского сиденья плавно опустилось в тот самый момент, когда я к нему подошел.

С последней нашей встречи Виктор почти не изменился. На вид ему было около пятидесяти. Но выглядел он моложаво. Лицо гладкое, чисто выбритое. Без каких-либо следов скрытых или явных пороков. В машине даже куревом не пахло. Только каким-то тонким парфюмом. Острый нос, небольшие, живенькие глаза. На висках глубокие залысины. Да и на макушке уже просматривается проплешина. Одет в дорогой темно-синий, в крупную полоску костюм. В кармашке – малиновый носовой платок, сложенный каким-то особо причудливым образом.

– Добрый день. – Я коснулся кончиками пальцев края шляпы.

Как будто честь отдал.

А может, придержал от порыва ветра.

Взгляд, устремленный на меня, был откровенно оценивающим. Виктор словно прикидывал в уме, сколько на меня можно поставить. Однако лицо его оставалось бесстрастным, как у индейца на переговорах. Прочесть что-либо на нем было решительно невозможно.

Мы с минуту молча смотрели друг на друга, причем оба не испытывали при этом ни малейшего неудобства или неловкости. И это было хорошо. Это могло стать началом взаимопонимания.