Чем вы недовольны?
Шрифт:
Тётя предложила Яше чаю. Яша поблагодарил и пошёл искать пристанище.
Обратился в гостиницы. Гостиницы пребывали в нормальном состоянии – их заполнили спортсмены-легкоатлеты, участники трёх республиканских совещаний, слет самодеятельных коллективов, ансамбль песни и пляски Грузии и московский Малый театр. Яша ночевал в аэропорту. Утром отправился в руководимое его дядей автохозяйство. Увы – дядя убыл.
– Надолго? – спросил Яша.
– Не знаю, – мрачно ответила секретарша.
– Но он в городе?
– Обратитесь к товарищу Гавриленко. Направо третья комната.
Товарищ
– Ваш дядя, гражданин Сверчок, убыл в распоряжение прокурора.
– Давно?
– Позавчера вечером. Финплан Яши рухнул.
– Вы не скажете мне его домашний адрес? Товарищ Гавриленко раздумывал, вспотел и произнес заговорщицким шепотом:
– Не от меня слышали. Поняли? Улица Смирнова-Ласточкина… А вот номер, номер точно… хи-хи… не помню, – спохватился начальник отдела кадров, не раз пировавший на квартире шефа и вторую ночь не смыкавший глаз, ожидая приглашения прокурора для пояснения некоторых обстоятельств.
А обстоятельства настойчиво, требовали встречи товарища Гавриленко со следователем. Встреча прояснила бы, например, знал ли начальник отдела кадров, что в Полтаву и Херсон дважды направлялся караван семитонных автомобилей для вывозки невиданного урожая яблок и груш? Что кроме плановых двадцатисемитонных вслед шли ещё восемь «не плановых», ещё более деятельно вывозивших фрукты не в Киев, а в Брянскую область на городские рынки.
Восемь грузовиков обернулись шесть раз и доставили в распоряжение спекулянтов двести тысяч килограммов фруктов первого сорта. Шеф авантюры П. Е. Сверчок и К распределили между собой сорок тысяч рублей (в новых деньгах). Фруктовая операция была заключительной. До этого было много других: цементных, шиферных, стекольных и прочих. Все связаны с дефицитными материалами.
В сопровождении лиц в милицейской форме в эту же ночь в городскую тюрьму проследовали ещё девятнадцать сотрудников автохозяйства, сдавших паспорта для хранения их в сейфе прокуратуры.
– Жулики – явление не вечное даже в автохозяйствах, – сказал Яша.
Однако в его распоряжении оставалось тридцать два рубля, выходной костюм и возможность побывать в приёмной комиссии консерватории.
ВАША ФАМИЛИЯ?
Андрей Полонский через двое суток после вылета Яши в Киев неожиданно встретил Бориса Ивановича.
– Еще не уехал?
– Завтра лечу.
– Ты бы, Андрюша, не медлил.
Слишком красноречивы были глаза брата и слишком многозначителен тон просьбы. Андрей решил лететь в Сухуми немедленно. Яша может задержаться в Киеве, во-первых, из-за несговорчивого хапуги дяди, во-вторых – консерватории. Но как известить Яшу, человека без адреса?
Полонский зашёл на телеграф и сочинил нежную телеграмму матери в Москву… На другом бланке, шутя, написал: «Киев Памятник Богдану Хмельницкому вручить в семь вечера Якову Сверчку». И подал обе телеграммы.
Юная приемщица пробежала глазами обе телеграммы, подсчитала и выписала квитанции. Андрей вышел из почтамта, в третий раз посмотрел
– Странный адрес, – удивилась телеграфистка аппаратной.
Хотела показать её начальнику смены как образец брака… Но телеграмму приняла её подружка, неопытная, уже имеющая замечание. Эх! Взяла и отстучала телеграмму.
В Киеве телеграфистки дружно хохотали. Всей сменой. Душевно. Весело. И, наконец задумались – что делать? Вернуть телеграмму в Ломоносовск? Мешает пометка – срочная. К тому же разбирал интерес: кто же этот Яков Сверчок? Во всяком случае, не убеленный сединами гражданин. Девушки остаются девушками, их любопытство часто сильнее ответственности и прочих чувств.
– А если пойти к памятнику в семь вечера? – предложила телеграфистка Зося, смешливая заводила.
Пошли вдвоем – смелая Зося и трепещущая Валя.
Шёл дождь. У памятника прохаживался Яша, подняв воротник плаща. Зося деловито пересекла площадь со стороны собора, подошла к Яше и официально спросила:
– Ваша фамилия?
– Сверчок, – не раздумывая ответил Яша.
– Имя?
– Яков.
– Вам телеграмма. Срочная. Из Ломоносовска.
– Надо расписаться?
– Обязательно.
– Под дождём?
Уже приближалась трепетная Валя.
– Пойдёмте, пожалуйста, – попросил Яша и порывисто зашагал в ту сторону, куда указывала булава гетмана. Девушки смеялись и шли за ним.
– В пожарную мы не зайдём, правда? – уже веселился Сверчок. – Не буду нервничать, хотя и не знаю, что в телеграмме. Может быть, мое имение сгорело или мой торговый корабль пошёл ко дну.
Миновали пожарную, зашли в аптеку. Яша расписался. Поблагодарил. Быстро вскрыл телеграмму: «Срочно убываю Сухуми Жду Встреча делегации Сухуми памятнику Лакобы Ежедневно час дня Руководитель группы детективов Полонский».
Яшу несколько смутило одно слово «делегация». Кстати, девушку-приемщицу сбили с толку три слова: «делегации… Руководитель группы». «Детективы» она приняла за нормальное научное слово.
Яша поднял глаза. Девушки исчезли, как виденье. Выбежал из аптеки, сбежал со ступенек – нет их.
– Идиот! Увлекся загадочной делегацией.
Всё можно забыть, кроме первого ласкового взгляда. Именно так Зося посмотрела на Яшу, вручая ему телеграмму. Ну как можно было взглянуть иначе? Стоит под дождём милый парень. Просто милый. Не киноартист, не поэт, не олимпийский чемпион. И ждёт под дождём друга. Ответил сразу, без кривляний. Очевидно, искренний, добрый…
– Если не найду их, повешусь. Где телеграф? Яша ринулся к постовому сержанту и в раже спросил:
– Вы не заметили, из аптеки вышли две девушки, одна в сиреневом плаще, другая цвета соломы?
– Заметил, – сказал сержант и взял под козырёк. – Они зашли в «Гастроном». Чего-то здорово смеялись. Даже нарушили правила движения, чуть под троллейбус номер пятнадцать не попали, – весело, со смачным украинским акцентом добавил сержант.
Яша – в «Гастроном». Нет их. Оглянулся. Звонят по телефону-автомату. Яша приложил руку с телеграммой к сердцу. О, счастье! – им по телефону не отвечают.