Шрифт:
Святослав Юрьевич Рыбас
Чемпион
Посвящаю первокласснице Кате
По дороге домой Даня Глухов мучил своих спутников раз говорами об устройстве жизни.
Между побеленными стволами открывалось море, уходящее в далекое марево. Ветер играл на тропинке с тенями листьев.
Спутников было трое: Саша Климаниди и братья Хмоленки. Им было уже по тридцать, и они были старше Дани почти на двенадцать лет, но Даня был их капитаном.
Он давно боролся с ними, с их упрямыми женами, которые боялись велосипеда, точно мужья уходили на гулянку,
Ругался он и сейчас, накануне городской командной гонки, и спутникам нечего было возразить.
– Будем выигрывать?
– воскликнул Даня.
– Хоть раз надо выиграть, пока вас не засосало болото!
– Посмотрим, - ответил Климаниди.
– Может, выиграем.
– А может, и не выиграем, - отозвались братья.
– Зато покатаемся в свое удовольствие.
Чтобы смягчить их жен, Даня добился в завкоме путевок для детей в пионерский лагерь на две смены, а для Климаниди и братьев - отпусков в хорошем месяце - августе.
– Обязаны выиграть!
– сказал Даня.
У широкой белой полосы стояли мотоциклы. На шоссе пестрели красные, синие, оранжевые майки гонщиков. Уже провели жеребьевку личной гонки. Даня получил пятый номер, у Хмоленок выпали девятнадцатый и двадцать пятый, а Климаниди угораздило в самый конец. Даня глядел на белую полосу и молчал. Братья, приподняв велосипеды, раскручивали педали и резко включали тормоза.
– Рощенко, на старт!
– кричал судья в мегафон.
– Приготовиться Савицкому!
Перед полосой замер, навалившись грудью на руль, коротко стриженный курносый Рощенко.
– Рощенко сильный, - сказал Даня.
– Сильный, да не очень, - возразил Юра Хмоленко.
– Через годик ты его сделаешь!
– вставил Володя Хмоленко.
– Он бежал с машиной к финишу!
– хмурясь, продолжал Даня.
– Метров шестьсот! Он был в команде последний зачетник, у него лопнула трубка. Вы бы не побежали.
– Опять завелся, - вздохнул Климаниди.
– Я семь лет на заводе, а ты пацан еще.
– Я ваш капитан и тренер!
– отрезал Даня.
– Тренер, тренер, - согласился Климаниди.
– Глу-ухов!
– протянул судья в мегафон.
Даня выкатился за белую черту, в стопу врезался ремешок туклипса. Он начал двойное педалирование: правой ногой давил на одну педаль, а левой тянул вверх вторую.
Перекинул монетку переключателя на мощную передачу и оглянулся. Сзади никого. С одной стороны шоссе - свинцово-голубое море, а с другой - желтое поле подсолнухов.
С холма открылась ложбина, а в ней - гонщик, синее пятно на грифельной дороге. Даня согнулся, почти распластавшись на раме, а воздух сразу сгустился.
Гонщик в синей майке, увидев погоню, не стал удирать.
Так и пошли вдвоем. На выходе из ложбины Даня снял руку с руля, взялся за никелированную
Совсем круто в сторону забрал Даня. Он встал в седле и заработал "танцовщицей": раскачивается, всем телом давит то на одну педаль, то на другую. Машина под ним вихляет, руки устают.
Даня далеко ушел от попутчика. Настигал новых, еще двух обогнал, и ему стало радостно.
Надо было проехать двадцать пять километров, развернуться и возвращаться к старту. Там был финиш.
Впереди чернел мотоцикл ГАИ. Здесь Даня нагнал Рощенко, тот обернулся. У него был недоуменный взгляд.
Даня улыбнулся. И вдруг соперник оторвался, включил мощную передачу.
Даня упал на руль, стал догонять. Он изморил себя двойным педалированием и понял, что ритм разбился.
Рощенко оглянулся с холма, его синяя майка сошла с горизонта. Даня остался в одиночестве.
Машина вольно катилась по прибрежной дороге. Тонко цвиркала цепь. Даня глядел на желтоватый щебень осыпи, опустив угнетенную голову.
Вот выиграет он гонку, потом - областную и республиканскую, а потом его возьмут в сборную страны. А там - твердые люди, они не похожи и на Климаниди и Хмоленок. Они стройные, как тополи на бульваре, у них железная воля...
Начинался подъем. Даня встал в седле, чтобы помочь ногам, но "танцовщица" у него еле-еле плясала, с тяжелым дыханием.
Монетка мерцала на раме никелированным покрытием, притягивала взгляд. И рука будто нечаянно сорвалась вниз. Но Даня медленно вернул руку на руль. Рука снова потянулась к монетке, и снова он вернул ее обратно. И подумал о своей команде, ползущей где-то вдали, в самом хвосте. Он представил, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Может быть, одна у них мечта - выиграть хоть один раз и жить потом, помнить: было же времечко!
Где же вы, ребята? Ждете ли своего товарища?
Велосипед сорвался вниз, и пошли плясать телеграфные столбы, километровые голубые столбики и выбегающие к дороге подсолнухи. Маленькие тополя превращались в большие: мимо, мимо всего! Как будто ветер летел по шоссе, над спокойным Азовом и полями.
Разлетается, хлопает сзади воздух, точно силится поймать гонщика, но нет теперь власти у воздуха. Даня свободен на трассе.
– Саня, да-авай!
– крикнул он, сбивая дыхание.
– Саня!
Климаниди оторвал голову от руля, и его усталые глаза обрадовались: кто ведет гонку?!
И пролетели мимо друг друга.
Через некоторое время у белой полосы сгрудились все велосипедисты. Судьи подсчитали минуты, сверили протоколы. Плотный мощноногий Рощенко с залитым потом лицом сидел на заднем сиденье судейского мотоцикла. Вокруг него шаркала по асфальту твердыми подошвами, перемещалась толпа.
Отдельной группой стояли четверо в оранжевых майках, глядели на дорогу.