Чемпион
Шрифт:
Передо мной на коленях стоял перепачканный краской ящер. Несколько секунд он остолбенело смотрел на меня, а потом опомнился и стал усердно отбивать земные поклоны, причитая на непонятном мне языке:
— К’тулх а шом улу м’бай! К’тулх а лунду дигфи! К’тулх номб а Шашти энво тенимахт!
— Ну вот, приехали! — я покачал головой. — Извини, приятель, вашему Ктулху [10] я не служу, да и на клингонском разговаривать тоже не умею.
Ящер глянул на меня с недоумением и снова склонил голову к самой земле. Да, похоже, языка поверхности он не знает. Еще и трясется так, будто призрак покойной
10
прим.: Ктулху — исполинское морское чудовище из рассказа Говарда Лавкрафта «Зов Ктулху», принадлежащее к роду Древних и спящее на дне Тихого океана
— Хтон? — переспросил ящер, указывая на меня пальцем. — Хтон!
— Да, да, — проворчал я, — хтонь — это я, это ко мне. Очень приятно, хтонь!
Ящер поднялся с колен и почтительно поклонился. Так, а за кого же он меня принимал до сих пор, за бога? Да, кажется, я продешевил. Ну ладно.
Наконец у меня появилась возможность как следует его разглядеть. В отличие от прочих ящеров, которых мы видели в подземелье, он носил не камуфляжный костюм из листьев, а обычную одежду из грубой ткани. Правда, довольно рваную, по моим меркам. И к тому же перепачканную краской. На полу валялось несколько деревянных чашек с красителями, самодельные кисти и шпатели. Так все эти рисунки — его рук дело?
Ящер носил увесистую кожаную сумку на длинном ремне через плечо. На руках его красовались браслеты, а на шее — два кулона, один с зубом какого-то местного монстра, а другой — с кристаллом-накопителем. Он владеет магией? Я моргнул, переключая зрение куклы на рентген. Аура аборигена, как и у большинства существ пещеры, была очень тусклой. Навскидку пятый-шестой уровень, не больше. Наши школьные хулиганы — и те посильнее будут. А ведь он явно не рядовой обыватель. Кого попало в это место наверняка бы не пустили, как бы круто он ни рисовал…
Мы с ящером пошли по кругу: я разглядывал фрески и время от времени просил его называть некоторые слова. Немо вовсю включилась в расшифровку языка аборигенов. Благодаря надписям мы быстро разобрались в том, как все это произносится. В итоге я сам стал называть слова, а мой учитель лишь изредка поправлял произношение. Ящер улыбался до ушей, если я только правильно понимал его мимику, и возбужденно что-то тараторил на своем шепелявом языке.
Да, речевой аппарат этих существ совершенно не приспособлен для произношения сложных согласных, в нем очень мало звонких звуков, вроде «ж», «з» или «р». Зато много глухих, шипящих с едва уловимыми различиями, прямо как в китайском. А когда ящер говорит слишком быстро, слова становится невозможно различить на слух. Разве что по смыслу и контексту, которых я, понятное дело, пока не улавливал. В конце концов я взвалил задачу распознавания речи на Немо и ее нейросети. Ну а с разговором я худо-бедно справлялся и сам. Правда, у них есть еще специальный звук щелканья языком, и вот это для меня настоящая катастрофа: уметь — умею, но очень уж непривычно вставлять его в речь прямо на ходу.
Несмотря на солидный словарный запас, который Немо соскребла буквально со стен этого места, общаться было сложно. Все равно что пытаться выяснить
К примеру, я так и не понял, что значит «к’тулх». Может, это имя? Когда я произнес это слово, ящер лишь недоумевающе посмотрел на меня. Я указал на него пальцем и повторил:
— К’тулх?
Он отрицательно помотал головой. Да, их язык жестов не слишком отличается от верхнего мира. Затем ящер снова ударил себя в грудь кулаком и произнес:
— К’тулх. К’тулх Шашти!
Ничего не понимаю. Шашти — это явно его имя. А К’тулх? Это фамилия или профессия? А может, название вида? Они все так себя называют? Я указал на изображение ящера на одной из фресок.
— К’тулх?
Ящер замахал руками. Кажется, я опять все неправильно понял. Он принялся пантомимой изображать разных ящеров, каждый из которых бил себя в грудь и говорил: «К’тулх». Видя мою растерянность, в конце концов он подбежал ко мне, приложил мою руку к груди и энергично повторил:
— К’тулх!
А-а-а… Так это же просто «я», местоимение! К’тулх — это «я». А что, неплохо звучит, солидненько.
Тем временем Шашти, видимо, осознал, что совершил ужасное святотатство, прикоснувшись к священной хтони своими дрянными немытыми руками. И в ужасе упал на колени, отбивая поклоны и умоляя о прощении. Вот все бы так! Я невольно вспомнил фамильярное отношение взрослых в своей собственной деревне. Переехать, что ли?
— К’тулх, — тут я запнулся, осознав, что ни одно из моих имен ящер тоже не сможет произнести, не сломав себе язык. — К’тулх, Ула.
— Шашти, Ула, друзья, — прибавил я недавно выученное слово, протягивая руку растерянному аборигену.
Несколько секунд он явно пытался осмыслить услышанное, но потом просиял и поднялся, радостно пожимая мою руку. Так-то лучше, не люблю я все эти формальности.
— Шашти, дорога, дом, — проговорил он, указывая на выход. — Ула, ходить?
Я кивнул и направился вслед за ящером. К сожалению, никакой тайной тропы, ведущей на землю, здесь не было. Лишь канат, по которому можно было быстро спуститься. Или подняться, правда уже не так быстро. Шашти ловко соскользнул вниз на несколько метров и принялся перебирать веревку руками. Я не стал заморачиваться и, дождавшись, когда мой спутник достигнет земли, просто телепортировался вниз. Ящер удивленно помотал головой.
— Хтон, сила! — уважительно произнес он.
Пещера огромна, и дорога предстояла неблизкая, так что мы коротали время, оттачивая мои разговорные навыки. Сперва Шашти просто объяснял мне повседневные слова, которых не было на фресках. Потом мы перешли на абстрактные понятия и словосочетания, порядок слов, разницу между прошлым и будущим, словообразование и прочее в таком роде. Запомнить все за полтора часа пути, конечно, было нереально, так что Немо помогала как могла, подсказывая мне произношение и перевод. Шашти слишком увлекся и тараторил почти без остановки, так что я едва успевал вникнуть в суть.
Наконец, когда мы начали друг друга хоть немного понимать, принялись за взаимные расспросы.
— Ула — посланник боги? Слова для ящеры? — задал Шашти, по-видимому, самый важный для него вопрос.
— Ула — дальняя дорога, — ответил я. — Боги тишина, Ула ходить один.
— Ящеры слабый. Ящеры бояться большая сила. Ула мир?
— Ула клятва мир. Ула не вредить, — ответил я, прикладывая руку к груди.
— Мир хорошо, — улыбнулся мой проводник. — Дом ящеры секрет. Ула хранить секрет? Много хтоны беда!