Чемпионка Слизерина

Silvia_sun

Я спустилась к речке, заклинанием очистила кусок берега от снега и льда, вырезала себе небольшую заводь, ограничила ее камнями и присела на согретый камень с первым казанком. Хитрость состояла в том, что чистить котлы магией было нельзя, это ухудшало вкус конечного продукта, а в качестве вспомогательного средства магию использовать я могла. Так что в отдельной кастрюле я вскипятила себе воду, также подогрела горку песка и вполне комфортно занялась оттиранием стенок от застывшего жира. Моим распухшим рукам не нравилось взаимодействие с тряпкой и водой, но я стиснула зубы и велела себе терпеть. ОН вообще в маггловском приюте рос, там было намного хуже, чем мне у родственников. Мысль о Лорде привычно согрела мне сердце, я разулыбалась и стала напевать любимую песенку Панси, злорадно думая, что

дядя отодрал бы мне все возможные места, если бы услышал. Песня и впрямь была вульгарной. Мы с девчонками пели ее только в спальне, когда затевали большую уборку. Разумеется, мы сначала накладывали покров тишины и запирали двери магией. Естественно, я проверила, на берегу не было ни души, поэтому затянула в голос:

Встретить кентавра в запретном лесу

Ведьме случилось себе на беду…

Неожиданно из кустов раздалось удивленное «Гав» с явно вопросительной интонацией. Я моментально замолчала и весело поинтересовалась:

— Кто там? Подойди, не обижу.

На берег вышла невероятно колоритная парочка. Здоровенный рыжий кот, по виду — полукниззл и черный большой пес. Пес выглядел в точности, как Грим из сказок, и однозначно был кобелем. Вероятно, в хорошей форме пес сражал собачек-девушек пачками. Вон глаза какие, с хитринкой. Симпатичные звери, оба. Они не выглядели бродячими, но явно недоедали. Бедные, неужели недавно без хозяев остались? В кармане старой теплой мантии дяди я припрятала большой бутерброд, которым намеревалась поужинать, но сейчас даже не сомневалась. У меня в сундуке сладости есть, проживу. А им негде охотиться, им нужнее. Сноровисто развернула бутерброд и честно разделила его пополам. Салфетку тоже разорвала надвое и разложила на земле поближе к гостям. Они с интересом следили за моими манипуляциями и с места не сдвинулись. Точно домашние. Эх, у кого же рука поднялась беззащитных животных из дома выставить? Сволочи. Приглашающе махнула рукой:

— Кушать подано.

Звери ели быстро и с удовольствием. Трансфигурировала из камней две глубокие миски и налила туда воды, слегка подогрела и подвинула:

— Просто вода, хоть не ледяная.

Животные явно не наелись, я даже расстроилась. А собственно, чего переживать? Рыба в речке водилась, можно попробовать. Палочка у меня для каникул была старая, фамильная, дядя отдал еще четыре года назад. Итак:

— Акцио окунь!

Мне в руку прыгнула небольшая рыбёшка, я повторила заклинание несколько раз и бросила живую рыбу подальше от воды. Окуни бились на снегу, кот подбежал и прекратил их мучения. Он рвал добычу зубами и легонько урчал от удовольствия. Пес в трапезе не участвовал, но облизывался и поглядывал на меня. Ужас, он же совсем неприспособлен к жизни в природе.

Я вытерла руки тряпкой, воспалённые красные полосы напомнили мне о наказании, я поморщилась.

— Извини, мой хороший, больше ничего придумать не могу. Попробуй поесть рыбки, она не так уж плоха. Мне нужно закончить работу, скоро стемнеет. Приходите завтра, я принесу много печенья и колбасы.

И так отвлеклась, котлы еще не отмыты. Кот деловито чавкал за спиной, собаки слышно не было. Про себя назвала их слизеринец и гриффиндорец. Гриффиндорец – пес, никаких сомнений. Шумный, глупый, к жизни не приспособленный. А слизеринцы и впрямь были из семейства кошачьих. Свою выгоду нигде не упустят, но чистюли и хитрецы. Кошак повел себя в лучших традициях родного факультета: благодарственно потерся спинкой, понюхал котлы, чихнул и торжественно удалился. Пёс утащил-таки оставшуюся рыбу в зубах. Видимо, решил приберечь на вечер. Я помахала им вслед и сосредоточилась на работе.

Кисти рук болели до кровавых звездочек перед глазами, но я притащила чистую посуду и сдала жене дяди. У нас с ней были отличные отношения: она меня не замечала. Своих детей баловала и тискала, а меня словно не было. Я была ей за это благодарна. Могла бы шпынять меня и гонять, но она просто проходила мимо. Общались мы очень мало, безлично, были взаимно вежливы и отстраненны.

Так что налила себе чашку чая и пошла к себе в комнату, собирать вещи. Там меня дожидались две совы, благовоспитанно сидя на шкафу. Сову Милли я узнала сразу, высыпала в блюдечко совиного печенья и отвязала послание. Позже прочитаю. Второе письмо оказалось от дяди Люци, он поздравлял меня с получением наследства и подтверждал, что деньги на мой счет поступят в ближайшее время. Я быстро написала короткую благодарственную записку и отпустила важную красивую птицу.

Честно говоря, писать было больно, распухшие пальцы слушались неохотно и ныли при каждом движении. До девяти часов было еще два часа, я предложила сове Милли выбор — или она спит у меня, а утром летит с ответом, или улетает просто так, ответ я пришлю позже. Сова ответила просто: она отвернулась и сделала вид, что уже спит. Вот и хорошо. Свою сову я оставила в школе, пришлось бы тратить деньги и пользоваться общественной совятней.

Я прилегла в одежде буквально на минуточку, но проспала три часа. В доме было пусто и тихо, дядя ушел с семьей в гости к соседям. Тишина меня успокаивала. Хорошо жить вместе с подругами, но иногда уединение жизненно необходимо. Я приняла ванну не торопясь, переоделась и намазала руки мазью. Заплела косу, поужинала печеньем из сундука, поцеловала колдографию юной веселой мамы и легла спать.

На следующий день я до обеда стояла за прилавком в лавке и отвешивала конфеты, драже, орешки, шоколадки, тянучки и прочие вкусности многочисленным посетителям. Мне нравилось ощущение вечного праздника и советовать разным людям подходящие им сладости было интересно и весело. Для этого не нужны навыки чтения мыслей, только опыт и чуть-чуть наблюдательности. Мужчины притворялись, что не ели сладостей, а покупали их в подарок. Глупые, их детские шалости были видны невооруженным глазом. Они закупали всевкусные орешки и шоколадные котлы с привкусом ликера. Пышки просили горький шоколад, но в итоге уходили, унося большие кульки сахарного печенья и воздушного суфле. Дети носились по лавке с горящими глазами и набирали всего и сразу. Время пролетело незаметно. В два часа пополудни я вспомнила о коте и собаке, завернула на кухню и побежала к речке, прижимая к себе кулек с костями для пса, раскрошившееся печенье и колбасу для кота.

Они меня уже ждали. Гриффиндорец мне обрадовался, скакал вокруг, вилял хвостом и подставлял лобастую голову для почесывания. Кот торжественно поздоровался и совершил вокруг меня молчаливый круг почета, приветственно подрагивая хвостом. Я разложила деликатесы и села на теплый камень поблизости. Ничего не делала, просто отдыхала и смотрела на туман, клубящийся над водой. Котяра наелся первым и сделал мне величайшее одолжение: прыгнул на колени и замурчал. Я засмеялась и стала легонько его поглаживать за ушами. Подошел пес и полез обниматься. Он стал старательно вылизывать мне руки. Умный пес, повышу его до хаффлпаффца, пожалуй. Хотя его повадки все равно больше соответствовали воспитаннику Годрика. Одета я была тепло, до вечера меня искать не будут, поэтому я решила провести некоторое время с новыми друзьями. В кармане нашлась бракованная шоколадная лягушка, я честно поделилась ей с гриффиндорцем. Он было отошел куда-то, поэтому я его позвала:

— Эй, гриффиндорец, иди сюда. Хочешь шоколадку?

Пес удивленно гавкнул, но потом отчаянно закрутил хвостом. Точно домашний. Раньше он уже видел шоколад. Я откусила лягушке голову, чтобы она не ускакала и отдала остатки псу. Он громко хрумкал, искоса на меня поглядывая.

— Буду звать тебя гриффиндорцем, черный. А твоего рыжего друга — слизеринцем.

Звери почти переглянулись. Мне было легко и весело.