Черчилль 1911–1914. Власть. Действие. Организация. Незабываемые дни
Шрифт:
Само послание было написано с соблюдением всех церемониальных правил и начиналось каноническим «Мистер Черчилль, смиренно исполняя свой долг, для Вашего Величества». После положенной вводной части первый лорд представил кандидатов в члены Совета. Спешку в изменении состава руководства он объяснил так: «В интересах государства и военно-морского флота новый Совет должен быть сформирован заблаговременно. Это позволит рассматривать важнейшие вопросы будущей политики тем, кто несет полную ответственность за последствия принимаемых решений как перед Вашим Величеством, так и перед парламентом». [384]
384
Телеграмма от 21 ноября 1911 г. – Documents. – Vol. 4. – P. 1338.
Министр
385
См.: Gretton P. Op. cit. – P. 83.
Что же касается содержания телеграммы, то доводы министра короля убедили, и он одобрил новый состав Совета Адмиралтейства. В тот же день Черчилль получил с борта «Медины» соответствующую телеграмму от личного секретаря Георга V лорда Стэмфордхема. [386] Первый лорд немедленно поблагодарил короля за поддержку: «Мистер Уинстон Черчилль, смиренно исполняя свой долг, выражает Вашему Величеству глубочайшую благодарность за неизменную доброту и поддержку, которые Ваше Величество проявляет к министрам, посвятившим себя службе Его Величеству». [387]
386
Телеграмма от 21 ноября 1911 г. – Documents. – Vol. 4. – P. 1339.
387
Телеграмма от 23 ноября 1911 г. – Ibid. – P. 1340.
Представляя королю новую команду, Черчилль заверил Георга V, что «названные кандидаты лучшие из тех, кого он может предложить». [388]
Так кого же включил глава Адмиралтейства в свою команду?
Первый морской лорд – адмирал Фрэнсис Бриджмен, о котором мы уже говорили выше.
Второй морской лорд – Луис Баттенберг, имя которого также прозвучало в предыдущей главе.
388
Телеграмма от 21 ноября 1911 г. – Ibid. – P. 1339.
Второй морской лорд подчинялся первому и отвечал за комплектование и обучение экипажей кораблей. Согласно вице-адмиралу Ричарду Весей Гамильтону, «в процессе исполнения своих должностных обязанностей второй морской лорд постоянно взаимодействовал с первым морским лордом. В случае временного отсутствия первого лорда он брал на себя управление административными вопросами». [389] Таким образом, второй морской лорд фактически становился преемником своего руководителя, в чем мы могли убедиться на примере Бриджмена, сменившего Уилсона, и Баттенберга, сменившего Бриджмена.
389
Vesey Hamilton R. Naval Administration. – P. 50.
Помимо профессиональной компетенции, большое значение имело установление плодотворных, доверительных отношений между двумя морскими лордами. Другими словами, в составе команды должны были находиться близкие по духу люди, и это создавало дополнительные сложности в подборе кандидатур.
Черчилль прекрасно понимал, насколько важна связь между морскими лордами. Выступая в палате общин, он отмечал, что «при решении важнейших вопросов подготовки флота к войне первому и второму морским лордам следует работать в тесном взаимодействии друг с другом». «Таким образом, – развивал он свою мысль далее, – если что-то случится с первым морским лордом, флот не останется без главного эксперта, который полностью разбирается в деталях военно-морских планов». [390]
390
Обсуждения
Итак, на должность второго морского лорда Черчилль решил назначить бывшего главнокомандующего Атлантическим флотом вице-адмирала Луиса Баттенберга. Не последнюю роль в выборе именно этого человека сыграло то, что Джон Фишер был высокого мнения о нем. Еще в 1904 году он говорил о принце Луисе как о «самом лучшем офицере, которого можно найти в Адмиралтействе». [391] Аналогичного мнения Фишер придерживался и по прошествии семи лет. По его мнению, Баттенберг по-прежнему оставался «одним из самых талантливых администраторов» в министерстве [392] и «одним из способнейших адмиралов» на флоте. [393] Фишер считал, что Баттенберг «идеально подходит» не только для позиции второго, но даже первого морского лорда. «Благодаря врожденным качествам немца, Баттенберг прекрасно наладит организацию, – информировал он Черчилля, – а также ты найдешь его незаменимым во время дискуссий в Комитете имперской обороны». [394]
391
См.: Roskill S. W. Churchill and the Admirals. – P. 22.
392
Письмо Уинстону Спенсеру Черчиллю от 25 октября 1911 г. – См.: Hough R. Louis and Victoria. – P. 245.
393
Письмо от 4 ноября 1911 г. – Documents. Vol. 4. – P. 1321.
394
Письмо от 26 октября 1911 г. – Ibid. – P. 1299.
Рекомендуя назначить Баттенберга первым морским лордом, Фишер подчеркивал, что тот заметно выделяется на фоне Фрэнсиса Бриджмена. «Я люблю Бриджмена! – признавался он главе Адмиралтейства. – Он великолепный моряк и настоящий джентльмен. Но он не гений административной работы. При этом он обладает огромной уверенностью, что тебе еще аукнется в работе с ним, как с первым морским лордом. Все что тебе действительно надо, это влияние Баттенберга, чтобы убедить Совет! Баттенберг привяжется к тебе. У него нет друзей, кроме тебя и меня, помни это!» [395] (выделено в оригинале. – Д. М.).
395
Письмо от 10 ноября 1911 г. – Ibid. – P. 1328.
Черчилль внимательно отнесся к советам старого адмирала. К тому же личность Баттенберга ему импонировала. «Принц Луис – дитя Королевского военно-морского флота, – считал политик. – С младых лет он был воспитан на море. Палуба британского военного корабля стала его домом. Его понимание войны на море и суше выше, чем у любого другого известного мне адмирала. Также его отличали ясные и четкие суждения». [396]
396
Churchill W. S. The World Crisis. – Vol. 1. – P. 89–90.
Черчилль не был против назначения Баттенберга на место Артура Уилсона. Но тем он и отличался от Фишера, что, принимая решения как министр, должен был рассмотреть их в контексте сложившейся политической ситуации. Выше уже говорилось об аристократическом происхождении Луиса Баттенберга, который стал прапрадедом принцев Уильяма и Гарри. Однако в начале прошлого века внимание общественности привлекало его немецкое происхождение. Не случайно Фишер, характеризуя Баттенберга, упоминал о «врожденных качествах немца», а Черчилль, в свою очередь, акцентировал внимание на том, что «палуба [именно] британского военного корабля стала его домом» (выделено мной. – Д. М.).