Черчилль и Гитлер
Шрифт:
Что спасало Черчилля от потенциально опасных военных просчетов, так это уважительное отношение к людям, которые не боялись возражать ему и называли вещи своими именами. И действительно, тот факт, что он остановил свой выбор на Аланбруке именно потому, что знал, что тот сумеет ему противостоять, заслуживает огромного уважения и совсем не походит на стандартную практику современных политиков. Как сказал однажды американский генерал Джордж Паттон: «Когда все соглашаются, никто не думает». Даже лучших лидеров ждет крах, если они не позволяют другим не соглашаться с ними; этой ошибки Черчилль не совершил.
Дневники Аланбрука являлись психологическим предохранительным клапаном для солдата, работавшего под тяжким грузом политического и военного давления, какого никто не испытывал ни до, ни после него. Когда очередной карандаш ломался
Отчасти его внутренняя уверенность в себе объяснялась тем фактом, что в одной из первых крупных стычек с начальниками штабов Черчилль оказался прав в своем весьма смелом решении. Речь шла об укреплении позиций на Ближнем Востоке в июле 1940 г., тем более что в разгар Битвы за Англию требовалось отправить почти половину имеющихся танков к мысу Доброй Надежды. Биограф Черчилля Рой Дженкинс полагает, что без этой блестящей победы над начальниками штабов, «возможно, не удалось бы удержать Египет в 1941 – начале 1942 гг., и Ливийская пустыня могла бы не стать ареной первой решающей победы Британии на суше в конце того же года» [88] . Это, естественно, позволило Черчиллю занять по отношению к начальникам штабов более агрессивную позицию, нежели та, на которую он мог рассчитывать, обернись все иначе.
88
Jenkins, Churchill, p. 629
В результате Черчилль периодически позволял себе брать верх над более осторожными и мудрыми рассуждениями начальников штабов. Как пишет военный историк Джон Киган:
Некоторые из его инициатив заканчивались настоящей катастрофой, как, например, в случае, когда, вопреки совету американцев, он настоял на захвате греческих островов Додеканес в 1943 г. Он также совершил кардинальную военную ошибку, настояв на ошибочном решении о высадке 18-й дивизии в Сингапуре. В результате этого она оказалась захвачена японцами [89] .
89
Daily Telegraph, 29 August 2002
Используя тактику собственных подчиненных, заключавшуюся в завуалированном торможении и задержке в исполнении приказов, Черчилль благополучно сумел оттянуть начало операции «Оверлорд» до 1944 г., хотя Сталин выдвигал требования открыть Второй фронт с 1942 г., а Рузвельт намеревался начать высадку войск в Европе в 1943 году. Опасаясь катастрофических последствий в случае неудачного вторжения, Черчилль настаивал на том, что до начала переброски союзных войск через Ла-Манш необходимо как следует измотать силы немцев. Он хитростью втянул американцев в отвлекающие кампании на Ближнем Востоке и в Италии, и, таким образом, предотвратил преждевременное начало операции «Оверлорд». Время показало, что Черчилль был абсолютно прав. Крайне сомнительно, что, начнись вторжение в 1943 г., оно завершилось бы успехом, и отсрочка операции «Оверлорд» была, пожалуй, – после укрепления стойкости британского народа в 1940–1941 гг. – самым важным личным вкладом Черчилля в победу союзных войск.
Гитлер о Черчилле
«Странно, как это Англия ввязалась в войну, – говорил Гитлер вечером 18 октября 1941 г. гостям, собравшимся в Бергхофе. – Это дело рук Черчилля, этой марионетки, которую дергают за ниточки евреи» [90] . Неудивительно, что имя Черчилля звучало за столом Гитлера столь же часто, как его собственное упоминалось в речах Черчилля в Палате общин, причем реплики были столь же желчны, сколь и не остроумны. «Я ни разу не встречал англичанина, который бы отзывался о Черчилле одобрительно, – говорил Гитлер своим приспешникам вечером 7 января 1942 г. – Ни одного, кто не сказал бы, что он не в себе». Он даже заявил, что Черчилль американский наймит и что он «беспринципный журналист». В результате фюрер уверился,
90
Trevor-Roper (ed.), Last Days of Hitler, p. 95
Она должна защищать свои имперские интересы в рамках континентальной структуры». Идеальным временем для этого должно было стать возвращение силами восьмой армии Бенгази, которое должно было произойти в канун Рождества и, по мнению Гитлера, восстановить военный престиж Британии, а потому стать очевидным «психологическим моментом, чтобы закончить войну». Главной проблемой по-прежнему оставался Черчилль, который «подсознательно надеялся на Россию». Гитлер не понимал, что в случае, если России удастся победить Германию, Европа сразу же окажется во власти одной из сверхдержав [91] .
91
Ibid., p. 264
Такое повышенное внимание к противнику походило на одержимость, поскольку всего через два дня, в полдень 2 февраля, Гитлер вновь вернулся к этой теме, высказав мнение, что «Черчилль похож на загнанного зверя. Ему везде мерещатся ловушки. Даже если парламент даст ему еще больше полномочий, его подозрительность не исчезнет. Он находится в том же положении, в каком находился Робеспьер накануне своего падения. Этому достойному гражданину возносили хвалу, когда ситуация внезапно изменилась. У Черчилля не осталось сторонников». Через четыре дня фюрер предсказал, что: «Придет день, когда на секретном заседании [Палаты общин] Черчилля обвинят в предательстве интересов империи… некоторые из его противников уже позволяют себе делать нелестные замечания». Затем он пошел еще дальше: «Англичане ничего не получат от этой войны, кроме горького урока и испорченной репутации. Если в будущем они будут пить меньше виски, то никому не причинят вреда, и, прежде всего, самим себе. Не будем забывать, что всем, что с ними случилось, они обязаны одному человеку, Черчиллю».
Сингапур пал 15 февраля 1942 г., что дало Гитлеру еще один повод для ненависти, особенно когда стало ясно, что Черчилля не отправят в отставку. Ужиная с Роммелем, спустя три после происшедшего, Гитлер заявил, что: «Черчилль – типичный продажный журналист. Наихудшая разновидность беспринципного политика. Он совершенно аморальный, гнусный тип. Я убежден, что он уже подготовил себе убежище по ту сторону Атлантики. По очевидным причинам он не станет искать приюта в Канаде. В Канаде его побили. Он направится к своим друзьям янки». На следующий вечер Гитлер в присутствии находившихся у него в гостях Шпеера и фельдмаршала Эрхарда Мильха обсуждал ужасную русскую зиму, которая обрушилась на немецкую армию на Востоке: «Я всегда не любил снег; Борман, вы знаете, я всегда его ненавидел. Теперь я знаю почему. Это было предчувствие».
Черчилль полагал, что Гитлер и без всяких предчувствий должен был знать о снегопадах, которые бывают в России зимой. В радиовыступлении 10 мая 1942 г. он позволил себе следующее саркастическое замечание:
Тогда Гитлер совершил вторую грубейшую ошибку. Он забыл о зиме. В России, знаете ли, бывает зима, когда температура месяцами держится на очень низких отметках. Выпадает снег, свирепствуют морозы – в общем, приятного мало. Так вот, Гитлер почему-то совершенно забыл о русской зиме. В школе он, должно быть, не отличался особым прилежанием. На уроках нам всем рассказывали о русской зиме; но он забыл об этом. Я бы никогда не допустил такой ужасной ошибки.