Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929

Медведев Дмитрий Александрович

Подход Черчилля не потерял актуальности и по сей день. В его отношении к английскому важным было не то, что он любил именно английский язык. Важным было то, что он любил родной язык. Посмотрите на греков, говорил он. Почему им удалось превратить свой язык в «самый изящный и лаконичный инструмент для выражения мыслей», сделать так, чтобы он «стал эстетическим эталоном, которым человечество не перестает восхищаться и сегодня»? Это достижение стало возможно благодаря тому, что греков «интересовал родной язык». «Они любили, лелеяли и обогащали его, – объясняет наш герой. – Нужно как можно больше времени и внимания уделять родному языку, ведь именно от него в значительной мере зависит грядущий прогресс»³⁹².

В становлении личности Черчилля ключевую роль сыграло самообразование. Но в отношении английского языка на его жизненном пути встретился человек – «замечательный

человек», – перед которым политик, по его собственным словам, был «в неоплатном долгу»³⁹³. Речь идет об учителе английского языка Роберте Сомервелле (1851–1933), который использовал для обучения своих воспитанников собственную методику. Описание этой методики кратко представлено в мемуарах Черчилля «Мои ранние годы»: «Он брал достаточно длинное предложение и разбивал его на составные части, используя при этом чернила разного цвета: черные, красные, синие и зеленые. Подлежащее, сказуемое, дополнение; придаточные и условные предложения, соединительные и разделительные союзы! У каждого был свой цвет, своя группа. Это напоминало натаскивание, и мы занимались этим чуть ли не ежедневно»³⁹⁴.

Это описание достаточно известно и приведено во множестве исследований, посвященных британскому политику. Куда менее известно то, что, приступая к написанию своих мемуаров в конце 1920-х годов, Черчилль связался с бывшим учителем и попросил передать материалы по методике, оставившей глубокий след в его памяти. «Я всегда полагал, что ваши наставления принесли мне огромную пользу, научив меня писать на сносном английском», – признается он Роберту Сомервеллу в 1927 году³⁹⁵.

«Видишь, Чарльз, все это началось в Хэрроу», – скажет Черчилль в 1943 году, обращаясь к своему личному врачу Чарльзу Макморану Уилсону, 1-му барону Морану (1882–1977)³⁹⁶. Что политик имел в виду? Именно в Хэрроу он начал писать. Среди наиболее интересных работ следует отметить эссе (май 1888 года) о Палестине времен Иоанна Крестителя с цитированием двух первых строф «Псалма жизни» известного американского поэта Генри Уодсворта Лонгфелло (1807–1882)³⁹⁷:

Не тверди в строфах унылых:«Жизнь есть сон пустой!» В ком спитДух живой, тот духом умер:В жизни высший смысл сокрыт.Жизнь не грезы. Жизнь есть подвиг!И умрет не дух, а плоть.«Прах еси и в прах вернешься»,—Не о духе рек Господь [19] .

На эти же годы приходится подготовка детально проработанного эссе в стиле Джона Гилпина [20] о мифическом царе Египта Рампсините – одном из героев рассказов Геродота³⁹⁸. «Никогда не мог поверить, что встречу ученика, который в четырнадцать лет будет испытывать такой пиетет перед английским языком», – не скрывая своего удивления, признавал Сомервелл³⁹⁹. Незадолго до окончания Хэрроу, в декабре 1892 года, Черчиллем также была написана небольшая пьеса в четырех актах с интригующим названием «Беглый взгляд в будущее», посвященная школьной жизни⁴⁰⁰.

19

Перевод И. А. Бунина.

20

Гилпин, Джон – герой комической поэмы Уильяма Купера (1731–1800) «История Джона Гилпина».

Самым же интересным сочинением в период учебы Черчилля в Хэрроу является эссе 1889 года о битве между Англией и Россией. В противнике автор эссе ошибется, пойдя на поводу у преобладающих в британском обществе настроений. Зато с шокирующей точностью он угадает начало международного противостояния – июль 1914 года. Эссе, занимавшее по объему почти две тысячи слов и содержащее шесть карт, написано от имени полковника Сеймура, адъютанта командующего кампанией. Завершалось оно словами главного героя, которые можно отнести к первому афоризму Черчилля: «Победа – лучший в мире наркотик»⁴⁰¹.

Не зная, кем станет его воспитанник, и понятия не имея, какие испытания будут ждать Европу в июле 1914 года, Сомервелл обратит внимание на высокое литературное качество текста и решит сохранить эту работу. Впоследствии

она окажется у его сына, барона Дональда Брэдли Сомервелла (1889–1960), занимавшего с 1936 по 1945 год пост генерального атторнея Англии и Уэльса. В 1942 году он решит выставить эссе в библиотеке Хэрроу, предварительно согласовав это с автором сочинения. Черчилль ответил, что «не возражает, если оно и в самом деле достойно такой чести». Единственное, он попросит подождать окончания войны, не желая, чтобы эссе попало «сейчас на страницы газет»⁴⁰².

Сам Черчилль прекрасно отдавал себе отчет, что обладает талантом изложения своих мыслей, переживаний и идей в письменной форме. Более того, он довольно рано осознал, что его способности могут принести не только моральное удовлетворение, но и куда более осязаемые блага. Благодаря прекрасному владению письменным словом он выделялся на фоне других учеников, что давало ему уникальную возможность оказывать им услуги. Взамен же он мог потребовать от них помощи в решении собственных проблем.

О каких проблемах могла идти речь? Конечно, о выполнении заданий по остальным предметам, и в первую очередь заданий по латинскому языку. Каждый день Уинстон должен был переводить по десять – пятнадцать строк из античных классиков, на что у него уходило до полутора часов драгоценного времени. Причем львиную долю времени съедала возня со словарем, выматывающая нетерпеливого ученика: «Нетрудно открыть его на более или менее правильной букве, но потом приходится листать взад и вперед, сверху вниз пробегать глазами столбцы и зачастую убеждаться в том, что от нужного слова ты отстоишь на три-четыре страницы»⁴⁰³.

После недолгих раздумий Черчилль решил заключить союз с одним из учеников (некоторые исследователи указывают, что это был Леопольд Эмери⁴⁰⁴), который легко переводил Горацио, Овидия, Вергилия и даже эпиграммы Марциала, но зато с огромным трудом писал эссе по английскому языку. Отныне над эссе трудился Уинстон, а его знакомый взял на себя переводы. До поры до времени все шло замечательно, пока эссе прежде отстающего в литературе юноши не было отмечено самим Уэллдоном. Он пригласил ученика к себе, желая обсудить понравившийся ему текст. Учитывая, что автором эссе был не он, бедняга не смог поддержать должным образом беседу. Вероятно, не желая портить себе настроение, после нескольких вопросов директор отпустил нерадивого «автора», заметив напоследок: «Пишете вы лучше, чем говорите». После этого случая Черчилль сознательно снижал качество текстов, написанных для других учеников⁴⁰⁵.

При всем этом потомок Мальборо никогда не отличался излишней осторожностью. Если с подложным авторством ему удалось избежать нежелательной беседы с руководством школы, то написание статей для местной газеты T e Harrovian подчас оборачивалось для него неприятностями. Уже в те годы Уинстон взял за практику смело высказывать свое мнение и делал это порой в ироничной, даже едкой форме. Обычно он подписывал статьи вымышленными именами – де Профундис [21] , Юниус-младший [22] , Справедливость и Правда⁴⁰⁶. Однако ни для кого не было секретом, кто скрывался под этими псевдонимами.

21

Из глубины (лат.). Само выражение восходит к 129 псалму: De profundis clamavi ad te Domine («Из глубины взываю к Тебе, Господи»). В 1897 году, во время заключения в Редингской тюрьме, Оскар Уайльд напишет письмо-исповедь, которое также назовет De Profundis.

22

Юниус – псевдоним, используемый неизвестным автором знаменитых писем для Public Advertiser, написанных в период с 1769 по 1772 год.

Что же критиковал Уинстон? Многое. От состояния классных помещений, где, по его мнению, либо не хватало освещения, либо гуляли сквозняки⁴⁰⁷, до общей организации школьного процесса. Однажды он многозначительно процитировал небезызвестные строки Шекспира: «Прогнило что-то в Датском королевстве»⁴⁰⁸. Когда на одно из его критических посланий был дан аргументированный ответ объемом в двести сорок слов⁴⁰⁹, он подготовил новое письмо, по косточкам разбирающее этот ответ. По объему его «ответ на ответ» был больше почти в два раза⁴¹⁰.