Чердак с обратной стороны дома

Харитонов Александр

Я молчал, остолбенев от её близости и ладоней, крепко охвативших мои щёки и уши.

Выручил дядя:

– Катюша, отпусти моего ковбоя. Мы с ним как раз обсуждали, на каком этапе он вручит мне свой подарок. Отпусти-отпусти! – дядя оторвал Катины руки от моей головы и приказал: –

Идите, девочки, в зал. Мы через пять минут всех позовём. Что, Славян, упало сердечко в мошонку? – спросил он, когда женщины ушли. – Наверняка ты сейчас думал: «Так и стоял бы с ней всю жизнь».

– Мальчишка я, что ли? – буркнул я, всё ещё как следует не придя в себя и понимая, что дядя прав – упало, и думал я именно так, как он сказал: слово в слово.

– Иди в чулан, неси свой чемодан! – распорядился он. – Я же обещал дамочкам, что они увидят твой презент. А я пока твою мишень из-под лестницы вытащу.

Дядя говорил о моём умении метать ножи. Мишень под лестницей – это старый мольберт с приделанными к нему брусками и нарисованной на них мишенью, а чемодан – хранилище для моих ножей, их второй комплект, которым я тренировался, будучи у дяди в гостях. Я занимался метанием уже десять лет и, не хвастаясь, скажу, что занимался довольно успешно.

– Что ты стоишь, зелёнка ядовитая? – прикрикнул дядя. – Неси ножи – это твой шанс отличиться перед ней и заткнуть всех конкурентов за пояс!

Дядян, я уже три стопки коньяка выпил.

– Вот и протрезвеешь, – ответил дядька и засмеялся: – Или слабо твоим двадцати годам против моего полтинника?

– Да запросто! – разозлился я, а в голове стучало: «Это мой шанс или … полный провал».

Пока дядя вытаскивал мольберт, устанавливал его в вестибюле

напротив входной двери и занавешивал его тканью, видимо, затем, чтобы гостям не сразу было понятно, чем я буду их удивлять, я сбегал на второй этаж и принёс из чулана свой фанерный чемоданчик с прикрепленной к нему раскладной металлической треногой. Мне её дядя для удобства сделал, чтобы за ножами не наклоняться, отчего в разобранном виде чемодан превращался в столик. Я открыл крышку столика, проверил, все ли ножи на месте, быстро размялся, стараясь выкинуть из себя присутствующий хмель: попрыгал, покрутил головой, сделал круговые вращения руками и потёр ладонь о ладонь, разогревая их.

– Славян, только не волнуйся, – напутствовал меня дядя. – Работай собрано, хладнокровно. Представь, что ты…

– Ладно тебе, не маленький, – отмахнулся я, отмечая, что дядя забыл намочить мишень, чтобы она мягче была, и ножи втыкались лучше. – Зови публику. Я готов.

Публика словно ждала под дверью. Сразу же вышли все, посмотреть, что я покажу.

Дядя велел гостям занять места у стен, встав на безопасном расстоянии от мольберта, и потом голосом конферансье объявил, с ходу придумав мне псевдоним:

– Дамы и господа! Только сегодня! Только у нас в цирке! Только на нашей арене! Приветствуйте! – широким жестом он указал на меня: – Единственный и неповторимый Вячеслав Метательный!

Гости засмеялись, зааплодировали.

Дядя поднял руки, призывая к тишине:

– Дамы и господа! Убедительная просьба оставаться на своих местах, не двигаться и не галдеть, а то выгоню из цирка! Ап!

Конец ознакомительного фрагмента.