Череп императора
Шрифт:
— Это все?
— Н-ну нет. Еще я слышал, что у вас премьер-министр — женщина. И что у всех ирландцев фамилии начинаются на «Мак».
— На «Мак» фамилии начинаются у шотландцев. В Ирландии фамилии начинаются на «О». Как у Деирдре — О’Рейли.
Вернувшийся Брайан поставил на стол четыре кружки пива.
— О чем это вы? — спросил он.
— О кельтах, — сказала Дебби. — Марти сел на своего любимого конька.
— При чем здесь «конек»? — пожал плечами Мартин. — Просто все, что перечислил Илья, входит в стандартный набор штампов. Люди говорят: «Ирландия? Как же, как же! Ю-Ту, „Гиннесс“ и Микки Рурк. Слышали-слышали!» А ведь на самом деле Ирландия — это совсем
— Ага, — хмыкнул Брайан. — Когда я выпиваю больше шести «Гиннессов» за вечер, я чувствую себя настоящим мистиком.
— Вот ты, Илья, — не обратил на него внимания Мартин, — слышал когда-нибудь о Стоунхедже?
— Что-то такое слышал… Это какие-то древние развалины где-то в Англии, да? Про них еще писали, что это аэродром инопланетян…
— Стоунхедж — это древнее кельтское святилище. Много тысячелетий назад кельты, самый первый цивилизованный народ Европы, жили от Урала до Испании. И повсюду они строили свои храмы и проводили кровавые игры. Сегодняшнее шоу по сравнению с кельтскими турнирами — просто детская забава. На кельтских боевых турнирах обнаженные женщины сражались с двухметровыми боевыми псами, а когда на бой друг с другом выходили мужчины, то после схватки проигравшему отрубали руку, и победитель мог носить ее на поясе. Привязанную за указательный палец. Мужчины носили свои трофеи до тех пор, пока рука полностью не разлагалась… У знаменитых бойцов на поясе висели целые юбочки из таких отрубленных конечностей.
Дебби подавилась своим пивом, закашлялась и укоризненно взглянула на Мартина:
— Марти! Имей совесть!
— А что такого? Это, между прочим, история твоего народа. Ты ее стыдишься? Я еще и про «тяжелую голову» сейчас расскажу.
— Тьфу! — поморщилась Дебби. — Какая гадость!
— Ты знаешь, что такое «тяжелая голова»? — спросил меня Мартин. — «Тяжелая голова» — это очень интересный кельтский обычай. Когда во время боя какой-нибудь древний ирландец убивал врага, он мечом разбивал ему череп и аккуратно выливал мозг в особую чашу. Потом добавлял туда цемента и тщательно все это перемешивал. Получалось, что цемент был замешен на теплом мозге, и когда раствор застывал, то становился крепче камня. Воины обтесывали его в виде боевых метательных шаров и во время поединков бросали во врага. Если этот шар попадал в лоб неприятелю, то смерть была практически неизбежна. Представляешь — зацементированным мозгом одного врага вышибить мозги другому?
Мартин заливисто расхохотался. Все эти физиологические подробности ему явно нравились. Щеки у него горели, он поминутно прикладывался к кружке и торопливо курил.
— Древние кельты были одним из самых жестоких народов мира. Индейцы снимали с врагов скальпы. Японские самураи поедали печень только что убитого врага. Скандинавы одним ударом разрубали ребра лежащего противника, отчего легкие вылетали наружу — они называли это «запустить кровавого орла». Но таких кровавых шоу, как в Ирландии, не было ни у кого в мире… В Дублинской Национальной библиотеке я как-то листал древний манускрипт, посвященный тому, как именно следует разрубать череп врага, чтобы сделать «тяжелую голову». Представляете?! Текст на триста страниц, целиком посвященный тому, как нужно вскрывать череп! Fuck! Предки знали, как обходиться с врагами! Здесь сзади на черепе — справа и чуть повыше шеи — есть такое место… Если рубануть по нему боевым мечом, то череп откроется, как консервная банка…
Мартин прервался на полуслове и резко замолчал. Я смотрел на него и отказывался верить тому, что он только что произнес. Неужели вот так,
Слушавшие его историю с брезгливым выражением лиц Брайан и Дебби, похоже, ничего не заметили.
— Вообще-то, — сказал, помолчав Брайан, — я не разделяю восторгов Мартина по поводу всего этого доисторического дерьма, но моя страна мне нравится. Быть ирландцем — это круто!.. Знаете что, давайте выпьем. У меня есть отличный ирландский тост. Вы знаете хоть один ирландский тост?
— Смерть английским оккупантам? — предположила Дебби.
— Я знаю английский тост, — сказал я. — Он звучит так: «Уыпьем уодки!»
— Нет, — замотал головой Брайан. — Это все не то. Я скажу вам настоящий ирландский тост. Илья, запоминай: «Агус баан ан Эйрин!» Я не знаю, как это переводится с гэльского [14], но по смыслу значит что-то вроде: «Давайте выпьем за то, чтобы всем нам посчастливилось умереть на зеленом острове Ирландия!»
— Да-да. Давайте все умрем в Ирландии, — скривила губы Дебби. — Отличное место для того, чтобы сдохнуть. Больше, правда, эта страна ни на что не годится.
— Ты не любишь Ирландию? — удивился Брайан.
— Терпеть не могу. И вы с Мартином уже достали своим патриотизмом. Один с утра до вечера бубнит о славном кельтском прошлом, второй — о борьбе свободолюбивого Ольстера. Могу я хоть в России отдохнуть от этого дерьма?
Брайан опустил на стол поднятую было, чтобы чокнуться, кружку и стал медленно багроветь. Явно назревала ссора.
— Ребята, — сказал я, выждав наконец случай встрять в беседу. — Давайте только не будем ссориться, ладно? Мы хотели выпить? Давайте выпьем! Как ты там, Брайан, говорил — Агус… багус… как там дальше? Вот и хорошо!.. Я смотрю, сегодня здесь уже ничего интересного не будет. Предлагаю отправиться куда-нибудь в другое место.
— А куда? — спросила Дебби. — Было бы что-нибудь веселенькое, я бы действительно пошла. Здесь уже становится скучно.
— У меня есть приятель по прозвищу Минус, он художник, — сказал я. — У него своя галерея — может, пойдем к нему? По вторникам Минус устраивает у себя в галерее сеансы гадания на Таро. Это такие оккультные карты. Мартин — ты же хотел познакомиться с петербургскими оккультистами, а?
— Я — за! — сказала Дебби. Поигрывая желваками и стараясь на нее не смотреть, Брайан тоже сказал, что не против. Мы вылезли из-за столика и отправились одеваться.
Внизу, возле гардероба, пока Дебби и Брайан натягивали куртки, Мартин посмотрел мне прямо в глаза и спросил:
— Ты думаешь, это я убил Шона?
Я пожал плечами и сказал, что вообще-то не мое это дело. Но в глубине души я был уверен — если убийца Мартин, то разгадка всей этой истории будет найдена именно сегодня вечером.
7
В каждом, наверное, мегаполисе планеты есть район — «черная дыра», живущий по совершенно иным законам, нежели остальной город. Что-то среднее между сточной канавой, сумасшедшим домом и артистическим салоном. Сентрал-парк в Нью-Йорке, Кройцберг в Берлине или Риппербан в Гамбурге. Думаю, что вы понимаете, что я имею в виду. Есть такое место и в Петербурге, и называется оно — Пушкинская улица.
Если бы Александр Сергеевич узнал, во что превратилось место, названное его бессмертным именем, то, сдается мне, предпочел бы, наверное, прямо в детстве выпасть из заботливых рук Арины Родионовны, стукнуться головой об пол и оказаться навсегда неспособным к складыванию из букв слов, а из слов — предложений.