Череп на флаге
Шрифт:
— Больно? — с участием спросила Кэрол.
— Ерунда, — отмахнулся сэр Генри, замазывая рану слюной. — Разве это укус? Помнишь, в Гамбии меня укусила обезьяна?
— Что-то не припомню. Где это случилось?
— Во владениях короля Барра… Ты тогда совсем еще деткой была.
Осмотревшись по сторонам, сэр Генри заметил узкую расщелину, возле которой громоздилась куча камней, и направился к ней.
— До утра расположимся здесь, — сказал он, ставя фонарь на причудливый сталагмит, внешне похожий на пагоду.
—
— За той скалой, где скрывается ручей, находится выход из пещеры, — последовал ответ. — На заре дневной свет просочится сюда, и мы увидим его тусклый отсвет.
Будучи человеком аккуратным и практичным, сэр Генри не тратил время даром. Он сложил из трех гладких увесистых камней очаг, чтобы было, где готовить пищу, затем выволок из расщелины сундук и, откинув крышку, с хитрым прищуром посмотрел на дочь.
— Откуда это? — спросила она.
— Откуда? Узнаешь чуть позже. А пока вот что: я буду разводить костер, а ты приготовь постели для ночлега. Здесь, в сундуке, есть несколько теплых одеял, плащи и львиная шкура.
Из той же расщелины губернатор вытащил ящик с горохом и рисом, а также охапку дров, обмотанную промасленным отрезом парусины, и когда очаг был разведен, отец и дочь устроились возле него на ночлег. У них был трудный день, и оба, находясь в состоянии крайнего изнеможения, долго ворочались с боку на бок.
— Никак не могу уснуть, — наконец проворчал сэр Генри, видя, что и дочери не спится. — В голову лезет всякое…
— Как вы думаете, нас здесь не найдут? — тихо спросила Кэрол.
— Я же тебе говорил, что о пещере в крепости знал лишь лейтенант Мэтьюз, упокой господь его душу.
— А откуда вам стало известно о ней?
— От французов. Когда шевалье дю Россе сдавал нам это укрепление, он раскрыл немало тайн, доставшихся ему по наследству от прежних хозяев Форт-Джорджа.
— В каком году это было?
— В одна тысяча семьсот третьем. Тебе было тогда всего три… нет, пожалуй, четыре года, и ты жила вместе с мамой в Виргинии.
— А ты командовал эскадрой?
— Да нет, я же тебе рассказывал… Я был первым помощником коммодора Уиллера, который захватил этот форт.
Губернатор помолчал, вспоминая о прошлом, потом вдруг прошептал:
— Жаль, что они завладели письмом и «ключом» к шифру.
— Вы о ком? О пиратах?
— Да, разрази их гром! Если в Англии пронюхают, что я выдал им этот секрет, моей службе придет конец. Ну, а если разбойники, упаси боже, воспользуются этим секретом, компания предъявит мне такие обвинения, что…
Губернатор не договорил, но по его голосу и искаженным чертам лица Кэрол догадалась, о чем он подумал.
— Неужели этот секрет имеет столь важное значение?
— По значимости его можно приравнять к государственной тайне, — ответил сэр Генри.
— Вы меня пугаете,
— Просто я хочу, чтобы ты знала, какие последствия для нашей семьи может иметь все то, что произошло сегодня. Многолетние труды, подчиненные одной цели — обеспечить тебе достойное положение в обществе, — оказались напрасными. То, что мы имели здесь, на острове, стало достоянием шайки негодяев. А то, что осталось в других колониях и в Англии, будет описано и конфисковано.
— И нет никакой надежды выйти из этого тупика?
— Надежда может появиться лишь в том случае, если разбойникам не удастся овладеть «Фениксом». Это — корабль из Лондона, который направляется в наши воды.
— Вы как-то рассказывали о нем, отец. Но я никак не пойму, почему его визит хранится в глубочайшем секрете?
— Для пиратов это уже не секрет, — с горечью промолвил сэр Генри. — И я, старый осел, сам, своими руками, передал им ключ к его разгадке!
— Вы раскаиваетесь? — в голосе Кэрол слышалась неприкрытая печаль.
— Нет, Кэрри. Ну, что ты… Когда приходится выбирать между жизнью дочери и богатством, для меня не существует вопроса, чему отдать предпочтение. В конце концов, деньги — дело наживное. Я готов трудиться до седьмого пота весь остаток дней моих, только бы сделать тебя материально независимой. Однако беда заключается в том, что меня могут лишить этой возможности.
— А я готова жить в бедности, — вздохнула Кэрол, — лишь бы знать, что вам ничто не угрожает. Я бы работала… Ей-богу, иногда мне кажется, что лучше иметь золотые руки, чем руки в золоте.
— Вздор! Все несчастья в нашем мире — от бедности…
— Пока приходится убеждаться в обратном, — возразила дочь. — Разве не погоня за золотом привела сюда этих бродяг? И разве не из-за золота мы вынуждены теперь страдать?
— Я думаю, само по себе золото тут ни при чем. Разбойники пришли сюда потому, что у них было мало денег. Но когда они станут богатыми, им не за чем будет грабить и убивать других. Все помыслы их будут направлены на то, чтобы сберечь награбленное.
— Позвольте возразить вам, отец. Человек, однажды преступивший законы не только человеческие, но и божеские, уже никогда не сможет остановиться, — сказала Кэрол. — Он будет мошенничать, грабить и убивать до тех пор, пока смерть не положит конец его безумным страстям.
Сэр Генри слушал дочь со смешанным чувством восхищения и растерянности. Ему нравилось, что Кэрол стала уже достаточно взрослой и что ее рассуждения отличались последовательностью и независимостью. В то же время он не был уверен, что именно эти качества приличествуют молодой барышне, истинное предназначение которой ему виделось в том, чтобы очаровывать окружающих и дарить близким людям любовь и умиротворяющую нежность своей души.
— Кстати, отец, вы так и не сказали, что везет сюда корабль из Лондона.