Череп Шерлока Холмса
Шрифт:
— Всего лишь умение видеть и делать выводы, — Холмс порозовел от удовольствия. — Россия — у вас определенно славянский тип лица, затем произношение — слишком безупречное, академичное. Наконец, шнурки не заправлены в туфли. Студент — галстук и возраст; химик — пятна от реактивов на руках, в свое время у меня было довольно таких отметин.
— А родственники? Телеграмма?
— Вы не производите впечатление человека, у которого случилось несчастье, значит, вы выполняете чье-то поручение. Вы не юрист, следовательно, поручение скорее всего от родственников. Срочные поручения обыкновенно передают
— Да? — студент осмотрел свой палец, затем поспешно опустил руку. — Позвольте представиться: Фадеев, Константин Фадеев.
— Так что же привело вас сюда?
— Вы абсолютно правы — телеграмма, — и он достал из кармана лист бумаги. — Я получил ее сегодня от дяди. То есть он мне не дядя, а крестный, но… Впрочем, это неважно. Разрешите, я зачитаю?
— Сделайте одолжение, — Холмс откинулся в кресле, прикрыл глаза. Старый конь чуял битву.
— «Константин, постарайтесь убедить мистера Шерлока Холмса приехать в наш летний замок по весьма важному вопросу. Дело крайне срочное. Браун уполномочен оплатить расходы. Подпись — П.» Браун — представитель дядиной фирмы в Лондоне. Конфеты и сахар.
— А сам дядя?
— О, дядя… Он — принц Ольденбургский, Петр Александрович.
— Принц?
— Самый настоящий. И праправнук императора Павла.
— Высшие сферы.
— Еще бы. Его жена, принцесса Ольга — Великая княжна, — русский выдержал паузу, — сестра ныне царствующего Императора Николая Второго.
— Бывает, — Холмс не был склонен восторгаться или выражать какие-либо иные чувства. Принц, ну и принц. — Что именно послужило причиной обращения ко мне, вы, полагаю, не знаете?
— Совершенно нет. Ничего. Телеграмма — единственное, чем я располагаю, за исключением чека. Он — ваш, если вы согласитесь ехать. Само собой, дорожные и прочие расходы оплачиваются отдельно.
Холмс, проглядев чек, положил его на столик. Я скосил глаза. Сумма была не безумная, но более чем удовлетворительная.
— Следовательно, принц ждет, что я поеду в Россию, не имея представления о сути дела?
— Получается, так. Вы и доктор Ватсон.
— Обо мне в телеграмме нет ни слова, — мне казалось, что парень знает больше, чем говорит.
— В этой — нет, но дядин поверенный Браун получил указания оплачивать расходы двух человек.
— Ваш дядя предусмотрителен, — что еще оставалось сказать?
— Где вы остановились? Я… Мы дадим ответ завтра, — Холмс вернул чек посетителю.
— Очень хорошо. Вот мой адрес. Мы могли бы отправиться, если вы, конечно, примете предложение, завтра вечером.
— Вы тоже едете в Россию?
— Да. Вакации. К тому же вам потребуется переводчик, не так ли? Я и буду этим переводчиком.
Константин Фадеев откланялся.
— Боюсь, в моей картотеке Россия остается белым пятном.
— Самое время вывести его, Холмс, — я видел, что мой друг колеблется.
— Ватсон,
— Вот видите, Холмс!
— Пустое, — но видно было, что Холмс доволен.
— Так мы отправляемся, Холмс?
— Ватсон! Я не решался вас просить. Россия далековата, это не Ливерпуль.
— Пустое, — вернул я словцо Холмсу. — Если едете вы, еду и я.
— Тогда собирайте чемодан, Ватсон. Едем туда, где мы нужны! — хандра исчезла. Холмс вновь был заряжен бодростью, лучшим видом энергии. Он нужен! Его позвали на помощь!
Я радовался вместе с другом. Господи, если бы его пригласили на Южный полюс искать пропавшего Скотта, пришлось бы покупать шубу.
Описывать дорогу подробно я не стану. Поезда двадцатого столетия променяли романтику на комфорт. С точностью хороших часов пролетали мимо города и страны, пролетали и уходили в прошлое, во вчера.
Холмс, верный своему правилу не ставить телегу впереди лошади, не строил предположений, не имея фактов по делу, а отдыхал — спал, с аппетитом ел, опять спал, а, бодрствуя, отказывался от газет, предпочитая оттачивать дедуктивные способности на незнакомцах, гуляющих на остановках по перрону. Я скучал — газеты были одни и те же, мы везли их с собой, а континентальные, особенно после того, как нас миновала Франция, вернее, мы ее миновали, прочесть мог разве полиглот. Поэтому я немного писал, а оставшееся время пытался подражать Холмсу.
Наш Вергилий, Константин Фадеев, рассказывал о работодателе. Мы действительно направлялись к самому цвету русской аристократии. Итак, «дядя» — принц Ольденбургский Петр усердно занимается свекловодством и сахароварением в поместье матери, Евгении Максимилиановны, Великой княгини, племянницы Александра Первого, принцессы по мужу. Муж ее, отец нашего клиента, принц Александр Ольденбургский — любитель и покровитель наук, известен в ученом мире как археолог, химик и оптик. Жена «дяди», принцесса Ольга — сестра ныне царствующего Императора Николая Второго. Имение Рамонь — это семь тысяч десятин пахоты, около пятнадцати тысяч акров; лес, замок, сахарный завод, кондитерская фабрика. Ольденбургские-старшие живут в замке, Ольденбургские-младшие — неподалеку в имении Ольгино. Разумеется, помимо Рамони семья владеет огромными угодьями, дворцами и многим, многим и многим во всех уголках громадной России.
На Холмса перечисление титулов, земель и богатств впечатления не произвело — до отъезда он внимательно просмотрел Готский Альманах.
Тогда Константин перенес внимание на меня: несколько раз он робко намекал на то, что ощущает непреодолимую тягу к сочинительству, пробует себя в литературе, не мог бы я дать какой-нибудь совет начинающему автору. Я не люблю давать советы, даже медицинские, и отговорился тем, что русская литература мне, как иностранцу, недоступна. Пусть Константин обратится к своим великим соотечественникам.