Черепа

Махавкин Анатолий

— Тихий, Тихий, — Хлоя пощипывала себя за подбородок. — В таком случае необходимо срочно вспоминать, всё что мне известно о наследии Шести Князей.

— Ты главное помни, — угрюмо буркнул я, — что из энтого чёртового городишки ещё никто живым не возвращался.

— Не понимаю, ведь необязательно забираться внутрь самого города? — Джессип забрал у меня пишущую палку. — Проехать за стенами — и всё. Пусть сам Тихий город — место, откуда не возвращаются, но…

— Там имеется какой-то хитрый магический механизм, — рассеянно заметила

Хлоя. Казалось, будто Величие глядит куда-то, в никуда. — Это я знаю точно. Он работает ещё с того времени, когда Шестеро пытались подчинить мир своей воле. Каждый, кто приближается к Тихому, тут же оказывается внутри.

— Смысл-то в этом какой? — не сдавался Джессип. — Получается, если к городу приблизится враг, то он без всякого труда попадёт за стены?

— Не спрашивай, — Хлоя отмахнулась. — У Шести была своя логика, недоступная нормальным людям. Именно поэтому Мардук так и не сумел найти общего языка с тем, что таится в Тихом. Видишь, Крест, кое кто всё-таки сумел вернуться.

— Твой и туда успел рыло сунуть? — удивился я и налил из бутылки. Она опустела, а вот башка наполнилась глухим шумом. Всё, на сегодня — хорош. — И чё рассказывал?

— Ничего, — Хлоя невесело усмехнулась. — К тому времени мы почти не общались, а чуть позже…Не имеет значения. Главное, что Мардук сумел побывать в Тихом и вернуться обратно. Единственное, что он сказал: вечность за стенами его не устраивает.

— Лады, — я хлопнул ладонями по столу. — Так ты это, вспоминай, а я со своими перетру, может кто какую другую дорогу вспомнит, чтобы не прямиком в дерьмо.

С улицы послышался женский визг и звуки потасовки. Хозяин положил на стойку шестопёр и хлебнул из кружки. А конкретно мужик успел нарезаться, ишь, как его шатает! Лиса подошла к двери кабака, выглянула наружу, потом выразительно поглядела на меня.

— Иду уже иду, ща разберусь. А вы чего подскочили? — это я уже вставшим дворянчикам. — Зуб даю, ничё там интересного нет.

— Ну, если ты так говоришь, — Величие криво усмехнулась, — значит мне точно стоит взглянуть.

— Твоё дело. Только не лезь, лады?

— Сказал бандит королеве! Крест, я уж как-нибудь обойдусь без твоих советов.

Как и говорил: ни хрена интересного снаружи я не увидел. Посреди улицы стояла баба и прижимала кулаки ко рту. Визжать уже не пыталась. Хуч бы сиську, дура, спрятала. Рядом охаживали кулаками два крепких парня. В одном я признал своего, Корня, а другой, по ходу, из местных. Но месятся так, наравне.

— Что происходит? — спросила Хлоя. — Это — твои?

— Один, — Корень вытащил нож, и я тут же свистнул. — Эй, мудень, а ну убери железку, покуда я тебе её в зад не сунул. Не могёшь кулаками — вали дрыхать!

Корень выругался, отбросил оружие и видать в сердцах так приложил противника в пузо, что тот хекнул и согнулся. Тут же отхватил локтем по затылку и шлёпнулся на землю. Корень, для верности, пнул лежащего в бок, подобрал нож и направился к бабе. Та взвизгнула,

но в этот раз очень тихо. Корень схватил её за руку и поволок куда-то, в проход между домами.

— Что это было? — спросила Хлоя. Джессип молчал, но стоял мрачнее тучи. — Что это за мужчина на земле и почему женщина кричала?

— Дык бабы завсегда пищат, когда их сношать собираются, — пояснил я. — А энто — видать муж ейный, заступаться решил.

— Так, стоп, — Хлоя закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Потом посмотрела на меня. — Ты хочешь сказать, что сейчас твои люди насилуют местных жительниц и бьют тех мужей, которые осмелились препятствовать насилию?

— Типа того, — согласился я. — Можно и так сказать.

Хлоя схватила меня за куртку и попыталась подтянуть к себе. Получилось так, что ей самой пришлось подойти. Блондинчик стоял, молчал и ковырял сапогом землю. Ну да, он то должен знать, как дела делаются.

— Немедленно, — прошипела Хлоя мне в лицо. — Немедленно это прекрати!

— Нет, — спокойно сказал я, глядя на неё сверху вниз.

На Величие точно вылили бочку холодной воды. Она отпустила меня и отступила назад, хлопая глазами и открывая рот. Посмотрела на Джесссипа, но тот просто отвернул башку в сторону.

— Что значит: нет?

— То и значит, — я пожал плечами. — Мои пацаны за тебя на смерть идут, а ты хочешь, чтобы я, как дурак ходил и с баб их снимал? За местных не переживай, мои знают: ежели кто жмура заделает, я ему наутро прилюдно кишки выпущу. Эт Корень так, погорячился.

— Предупредил — значит знал, что так и будет?

— Величие, слушай, — я ухмыльнулся. — Все знают, как будет. Поэтому те бабы, которые не желают развлекаться, прячутся. Кто — в подпол, а кто и влесу пережидает. А те, что остались, либо полные дуры, либо не прочь принять гостей, понятно?

— Хло, пошли, — угрюмо сказал Джессип. — Тут он прав. Ты ничего не изменишь.

— Я — королева Вазерма, — она упёрла кулаки в бока и вздёрнула подбородок. — Я не допущу, чтобы какие-то бандиты били и насиловали местных жителей! Почему, в конце концов бездействует гарнизон?

— Потому как у них имеется ум в башке. Поэтому эти два десятка засранцев сидят на заднице ровно и хлещут самогонку.

— Крест, а вот если бы твою женщину какой-то негодяй попытался взять силой, что бы ты сделал?

— Отрезал бы гаду башку, — спокойно сказал я. — Но ежели из местных кто-то такое сделает, я сожгу этот вонючий городишко к чёртовой матери.

— Хло, пошли спать, — устало сказал граф. — Ты не в силах победить все беды и горести этого мира. Смирись.

Но просто так уйти она не могла. Поэтому подошла и отвесила мне пару оплеух. Назвала ублюдком и ушла. Бьёт, как баба!

Я вернулся в «Добрую дорогу». За стойкой никого не было. Горела одна-единственная лампа на столе у стены. Рядом стояла бутыль и две кружки. На углу стола сидела Лиса и улыбалась, разглядывая меня.