Черепаший вальс
Шрифт:
Быть может, подумала она, скользнув в постель, пора переходить ко второму пункту моего плана: встретиться с Гробзом, как бы для обсуждения деталей развода, быть с ним ласковой, внимательной, пусть думает, что я раскаялась. Во всем винить себя. Усыпить его бдительность и захомутать покрепче. Уж на этот раз он от меня не уйдет!
А если не выйдет, всегда остается план Б. Ирис, похоже, возвращается к жизни. Вон с какой победной улыбкой выходила из такси! План А, план Б… Еще посмотрим, кто кого!
Гэри и Гортензия пили капуччино
Гортензия заметила мужчину, который на ходу вдевал одну руку в рукав пальто, а в другой держал недоеденный пончик. «Опоздаешь! Опоздаешь!» — пропела она, улыбаясь его походке — сущий пингвин-торопыга! Он был так поглощен своими мыслями, что не заметил прозрачную стенку автобусной остановки и врезался в нее на полном ходу. Сложился вдвое от удара и все выронил из рук. Гортензия расхохоталась и поставила чашку.
58
«Что за славный денек!» (англ.)
— Гм… Я гляжу, тебе везет! — мрачно произнес Гэри.
— А тебе что, нет? — спросила Гортензия, продолжая наблюдать за прохожим.
Теперь он стоял на четвереньках и пытался собрать содержимое своего «дипломата», рассыпавшееся по всему тротуару. Толпа расступалась, огибая его, и смыкалась снова.
— Вчера вечером меня вызывала бабушка…
— Во дворец?
Гэри кивнул. На верхней губе у него остались белые усики от пены. Гортензия стерла их пальцем.
— Зачем? — спросила она, не упуская из виду мужчину, который, стоя на коленях, что-то отвечал в телефон и одновременно пытался закрыть кейс.
— Говорит, хватит мне болтаться без дела, пора решать, чем я буду заниматься в этом году. Сейчас январь… Идет запись в университеты…
— И что ты ответил?
Мужчина кончил разговор и уже собирался встать, но вдруг принялся со всей силы хлопать себя по ляжкам и груди. Лицо его исказилось ужасом, глаза лихорадочно шарили по сторонам.
— Ну, ничего особенного. Знаешь, она поразительная. С ней держи ухо востро…
Гортензия едва сдерживала смех: что еще стряслось с этим недотепой?
— Она предложила мне выбирать между военной академией или юридическим факультетом, что-то в этом роде. Напомнила, что все мужчины в семье проходили военную службу, даже старый пацифист Чарли!
— Тебя обреют наголо! — ахнула Гортензия, не отрываясь от окна. — И оденут в форму!
Мужчина, похоже, уронил телефон и снова пополз на четвереньках — искать его под ногами прохожих.
— Я не пойду в военную академию, не буду служить в армии и не стану изучать право, бизнес
— Ну что, коротко и ясно. И в чем проблема?
— Проблема в том, что она от меня не отстанет. Будет давить.
— Но это твоя жизнь, тебе и решать! Надо ей сказать, чем ты на самом деле хочешь заниматься.
— Музыкой… Но пока не знаю, на каком инструменте. На фортепьяно. Пианист — это профессия?
— Ну, если ты талантлив и вкалываешь как сумасшедший…
— Мой препод говорит, что у меня абсолютный слух, что мне надо продолжать занятия, но… Не знаю, Гортензия… Не знаю. Я только восемь месяцев занимаюсь музыкой. Страшно в моем возрасте решать, что будешь делать всю жизнь…
Бедняга наконец нашел телефон; теперь, по-прежнему скрючившись на тротуаре, он старался поставить на место отскочившую батарею, но зажатый под мышкой кейс отнюдь не облегчал ему задачу.
— Иди спать, старина! — вздохнула Гортензия. — Сегодня не твой день!
— Спасибо, одолжила! — возмутился Гэри. — Можно подумать, сама ты мигом находишь ответы на все вопросы!
— Да я не тебе! Я вон тому типу на улице, который упал. Ты ничего не видел?
— Я думал, ты меня слушаешь! Нет, ты все-таки невозможный человек! Тебе наплевать на людей!
— Да нет… Просто я начала на него смотреть, когда ты еще не говорил. Больше не буду, честное слово…
Вот напоследок только гляну… Мужчина на тротуаре выпрямился и что-то искал на земле. Нет, не может быть, он же не хочет подобрать свой пончик? Она даже привстала, чтобы лучше видеть. Мужчина осмотрел тротуар, увидел валяющийся у автобусной остановки пончик, поднял его, отряхнул и поднес ко рту.
— Господи, свинья какая!
— Ну спасибо, Гортензия, — бросил Гэри, вставая. — Ты меня достала!
И вышел из кафе, хлопнув дверью.
— Гэри! — закричала Гортензия. — Вернись!
Она не допила капуччино и не хотела оставлять его на столе. Это был ее обед.
Она выскочила на улицу, высматривая, куда ушел Гэри. Увидела, как его высокая, плечистая фигура стремительно и яростно свернула на Окфорд-стрит. Догнала его и подхватила под руку.
— Гэри! Please! [59] Я вовсе не тебя свиньей назвала!
Он не ответил. Широким шагом мчался вперед, так что она за ним едва поспевала.
59
«Пожалуйста!» (англ.)
— Раз ты выше меня на восемнадцать сантиметров, значит, твои шаги на восемнадцать процентов длиннее моих. Если будешь двигаться в том же темпе, я быстро отстану, и мы не сможем поговорить…
— А кто сказал, что я хочу с тобой говорить? — буркнул он.
— Ты. Только что.
Он молча несся вперед, волоча ее за собой.
— Ты хочешь, чтобы я свалилась? — спросила она, запыхавшись.
— Отвали, достала.
— Это не аргумент! Права твоя бабушка, пора браться за учебу, у тебя словарный запас истощился…