Через бури
Шрифт:
— Да что вы, Гульджемаль! Не первый год рядом живем. Стирали вы у нас всегда. Нет у детей моих пистолета, да и выстрела никакого не было. Не приведи Господь! Камнями шалуны перебрасывались. Ваш Аллах все видел. Обещаю, сыновей за драку строго накажу. В церковь пойдут прощения у Бога просить, а мы добрыми соседями останемся, — убеждала татарку Магдалина Казимировна.
— Аллах все видай. Муж конный разведка айда, — сквозь слезы тараторила татарка. — . Стирка давай. Деньги нужно, сын лечить.
— На
— Честь имею, Магдалина Казимировна! Чем могу помочь? — спросил живший во дворе у Званцевых поручик Ерухимович.
— Да вот ребята доигрались. Татарского мальчика камнем задели. Отец его за смертной казнью в контрразведку пошел.
— Забыли инозерцы, что у нас не хан Гирей правит, а адмирал Колчак. Мы с той контрразведкой и посмеемся над приключением. Прикажите только стол накрыть.
— Няня, няня! — забеспокоилась хозяйка дома, отдавая приказание исполнить предложение поручика.
Тем временем по улице грозным строевым шагом уже шли офицер и два солдата, вооруженных винтовками образца 1892 года, сбоку от них, стараясь не отстать от стражи, торопливо трусил низкорослый татарин.
Пришедший подпоручик Файт отдал честь поручику и строго спросил:
— Где убитый?
— Господь с вами, господин офицер! Ребятишки на улице играли, расшалились и ушибли невзначай одного парнишку. Мы сами о бедняжке и побеспокоимся. Не угодно ли к столу? Подкрепиться. Через весь город к нам. И пешком. Право, не грех за стол сесть.
— Отказ столь прелестной даме бестактностью выглядел бы, — расшаркивался обрадованный офицер.
Меж тем поручик Ерухимович вглядывался в стоявших у ворот, как на часах, солдат.
— Никак, Иван Погибайло?
— Так точно, Ваше благородие!
— Мне ж донесли, что на переправе…
— Никак нет! С чайником бежал, воды набрать для вашего благородия, а потому без оружия. А без оного там за дезертира идешь. Когда вели меня в караулку, через тот самый чайник-то ваш весточку хотел вам подать, фамилью свою солдату назвал.
— Вернули мне чайник. Метка части на нем была. А рядом нацарапано «погиб…» Не дописал солдатик…
— Меня сперва в штрафной взвод сунули, само собой в расстрелах пришлось участвовать. Точно в голову бил. Вот и перевели сюда на грязную работу, а тут, понятное дело, не продвинешься. Хоть бы в денщики обратно к вашему благородию…
— Боюсь, Погибайло, для этого тебе рук не отмыть. Пытать-то приходилось?
— Так ведь если не ты, так тебя.
— Эх, Ваня! А мы с тобой в мороз одной шинелью укрывались…
— А теперь брезгуешь, вашь благородь… — сказал палач и зубами скрипнул.
На следующий день тот же офицер расшаркивался перед хозяйкой дома:
— Ваше очарование,
— Я рада вам, капитан, — радушно встретила Магдалина Казимировна контрразведчика, вглядываясь в его румяное, улыбающееся лицо херувимчика с выбившимися из-под фуражки кудряшками.
— Что вы, мадам! Я всего лишь подпоручик, ниже вашего постояльца Ерухимовича. Кстати, вы оказали бы мне огромное одолжение, если бы позволили побеседовать с ним об одном из моих солдат, его бывшем денщике. Да и о ваших сынках тоже. Он их близко узнал.
— Ах, что их узнавать? Дети. И вы недавно шалили.
— Я и сейчас не прочь, но не с иноверцами же? Так попросите поручика. Наедине с вами нашалишь еще…
И грязная тень скользнула по ангельскому лицу.
— Няня! Попросите поручика Ерухимовича.
Высокий сутулый поручик немедленно явился.
— Вы уж меня извините. Похлопочу по хозяйству, — и Званцева оставила офицеров одних.
— Итак, поручик, я хотел бы избежать вашего ареста в доме местных богачей. Детские игры вывели меня на вас.
— Не люблю шарад и подобных загадок. Вы говорите с офицером добровольческой армии, сражавшимся против германских полчищ в армии его величества.
— И братавшегося с ними, по показанию вашего денщика.
— Тот, кто был на фронте, а не околачивался в тылу, знает, что братались изможденные войной солдаты, а не боевые офицеры с Георгиевскими крестами, чье имя выбито на мраморе Георгиевского зала Кремля.
— Довольно похвальбы с намеками. Кто сопровождал к командованию представителей солдатских комитетов? — потребовал ответа контрразведчик.
— Я шел с солдатами к командованию, чтобы избежать ненужного кровопролития.
— То есть прекращения военных действий. «Мир любой ценой» — большевистский лозунг у георгиевского кавалера? Не так ли?
На поручика смотрели, как ввинчивающиеся буравчики, голубые ангельские глазки.
— К чему вы клоните, подпоручик? Да, политики использовали недовольство измученных солдат.
— И вы хотите вместе с ними сорвать победу? Не отрицаете?
— Это бездоказательно. Я пришел с председателем солдатского комитета к командованию в блиндаж, чтобы предотвратить бессмысленное нападение на мирно настроенных германских солдат.
— Враждебной армии, готовящейся захватить Петроград. И с этими большевистскими идеями вы проникаете, как их лазутчик, в ряды добровольческой армии, изменяя нашим союзникам?
— Это предвзятый, недопустимый в отношении георгиевского кавалера допрос.