Через границу
Шрифт:
Голоса было два, оба довольно тонкие, но один чуть тоньше другого.
Я прижалась ухом к полу и вслушалась. Слова различить не удалось, но сомнений не было: там, в подвале, кто-то разговаривал. Кому понадобилось туда забираться?
Я на цыпочках вышла в коридор, приоткрыла дверь в подвал, бесшумно спустилась. Старалась двигаться осторожно, пока глаза не привыкли к темноте. Теперь намного лучше слышно: кто-то тихо переговаривался. А еще мне почудился плач.
Внезапно под ногой громко скрипнула
Я вошла в подвал. Гладильный каток, инструменты, всякое старье. Кого же я слышала?
По спине у меня побежали мурашки. Я замерла.
Нет, тихо.
В дальней стене была запертая дверь. За ней было еще одно помещение, поменьше. Именно там был погреб и стояли банки с вареньем. И еще там была дверца продуктового лифта.
Я подкралась к запертой двери. Если тут вправду кто-то болтал – а голоса не могли померещиться, – то прячутся они за этой дверью.
Входная дверь в прихожей распахнулась, и по полу зацокали чьи-то каблуки.
– Э-эй! Есть кто дома?
Это была мама – видно, пришла пораньше из поликлиники, где работала. Надо же, как не вовремя!
Я замерла в нерешительности. Если хочу добраться до засевшего в подвале графа Злоковарного, надо спешить.
Но мама меня опередила.
Она открыла дверь в подвал и увидела меня.
Бросилась вниз, ко мне.
Я и не знала, что она умеет так быстро бегать!
Однако она на меня едва взглянула – даже новой прически не заметила.
– Ты что тут забыла? – она оттолкнула меня в сторону.
– Там кто-то есть.
– Чушь. Немедленно выйди отсюда!
– Но я слышала голоса!
– Я же сказала – выходи!
В мамином голосе зазвенел металл, и я поняла, что спорить смысла нет. Надо подождать, когда вернется ее обычный голос.
Я послушно поплелась наверх, однако мама осталась в подвале.
– Мам, а ты сама-то чего не идешь?
– Иди к себе в комнату.
Я поднялась наверх, в прихожую, но на второй этаж не пошла. Спряталась за приоткрытой дверью и стала наблюдать.
Сначала мама огляделась.
Затем подошла к большому стоящему в углу шкафу и, разувшись, принялась двигать его к запертой двери. Шкаф, похоже, оказался тяжелым. Мама запыхалась, ее волосы разлохматились. А ведь аккуратней мамы нет, даже помада у нее никогда не размазывается.
Наконец она пододвинула шкаф к двери. Теперь никто бы не догадался, что за ним дверь. После этого она взяла в руки туфли и поднялась наверх.
Я выскочила из-за двери. Хорошо бы она не поняла, что я подглядывала! Кажется, ничего не заметила.
Лишь теперь она меня разглядела.
– Я тут слегка подстриглась, – сказала я, опередив расспросы.
– Герда… – странно, но металл из ее голоса испарился. Теперь он был мягким, как
– Мне же идет, да? – я натянуто улыбнулась, но ответной улыбки не дождалась.
Не говоря ни слова, мама взяла меня за руку и повела на кухню.
Странно – почему она даже не рассердилась? Ее мысли явно были заняты чем-то еще. Мои, впрочем, тоже. Я никак не могла выбросить из головы эти голоса. Кто же прячется у нас в подвале? Не они ли воруют еду с кухни?
Ужин со странностями
Ужин в тот день тоже получился странноватый, но дело было не в еде. Ели мы, как обычно, тушеную капусту. Уже во второй раз только за эту неделю. С картошкой. Снова с картошкой.
Странными были мама и папа. Не рассердились, что я толкнула Отто. И что волосы остригла – тоже. Они сидели молча, даже не сидели, а вроде как примостились на краешках стульев. Быстро, почти не жуя, глотали еду. Время от времени переглядывались, а когда за окном проезжала машина, чуть вздрагивали.
Вот они снова вздрогнули, но уже сильно. Очередная машина не проехала мимо, а остановилась возле нашего дома.
Потом в дверь позвонили.
Мы с Отто выскочили из-за стола и наперегонки бросились открывать. За дверью стоял Юхан. Сзади, в автомобиле, сидел его отец, господин Дюпвик. Из окошка машины тонкая струйка сигаретного дыма.
Юхан протянул руку, в которой что-то блеснуло.
– Смотри, новенький.
– Ух ты! – восхитился Отто. – Красота!
В руке у Юхана блестел охотничий ножик с красивой деревянной рукояткой и острым лезвием.
– Пошли в ножички играть? – предложил Юхан.
– Пошли! – обрадовался Отто.
Игроком Отто был скверным, но с таким чудесным ножиком кто угодно согласился бы играть. Впрочем, Юхан тоже играл не ахти, так что шансы были примерно равны.
К нам подошел папа. Он оттеснил Отто в сторону, подошел к Юхану.
– Мы же просили тебя больше не приходить. Ты что, забыл? – спросил он Юхана.
– Но я только хотел…
– Так что передавай отцу привет, – перебил его папа, – и скажи, что нацистским помощникам у нас делать нечего, – папа кивнул в сторону машины, где сидел Дюпвик.
Юхан молча отвернулся и, ссутулившись, зашагал к отцу.
Дюпвик распахнул дверцу и вышел навстречу сыну. На нем была темно-синяя форма. Он помог Юхану забраться в машину, погладил его по голове, потом повернулся к нам и злобно уставился на папу. От его взгляда мне стало не по себе – гораздо хуже, чем от взгляда Отто. Но папа не отвернулся и посмотрел Дюпвику прямо в глаза. Они будто разговаривали о чем-то, хотя никто словом не обмолвился. Внутри у меня все похолодело.
Затем дверца машины захлопнулась. Дюпвик с Юханом уехали.