Через Кордильеры
Шрифт:
Вопросы дождем сыпались на нас. Мы не успевали отвечать. Мы поняли искренность его дружелюбия, поговорив с ним некоторое время.
— Я, собственно, живу здесь в изгнании два года, в тысяче километров от дома, от Лимы. И только за то, что многие годы участвовал в рабочем движении. Я отсидел несколько месяцев, а затем меня вышвырнули из Лимы… Знаете что, хорошенько присмотритесь ко всему и расскажите у себя дома, как тут вынуждены еще жить люди, у которых нет ничего, кроме собственных рук. И будьте осторожны.
За грудой огромных камней на краю нового участка дороги показался человек в широком сомбреро.
— Это начальник строительства, черти его сюда несут, — зашептал Моралес и как бы надел на лицо маску казенного выражения. — Вы едете до самой Лимы? Вы избрали интересную, но нелегкую дорогу.
— Не можете ли вы сказать нам хоть что-нибудь о дороге. Вы наверняка хорошо ее знаете.
Ответ
— В высотах я могу ошибиться на несколько десятков метров, но вы увидите, что я знаю всю дорогу как свои пять пальцев. Самый тяжелый подъем будет за Абанкаем, вам придется беспрерывно подниматься более чем на две тысячи метров. Там наши машины кипят больше всего. Потом за Аякучо будьте особо осторожны: там неприятные серпентины над самыми пропастями. Из Уанты дорога с односторонним движением ведет до самого Уанкайо, двум машинам там не разъехаться. Во вторник, в четверг и в субботу ездят туда, а в остальные дни — обратно…
— Сегодня вторник. Сколько километров до Уанты?
— Чуть больше пятисот. До четверга вам не успеть. Считайте, что вам повезло, если захватите субботний проезд. Пожимаем друг другу руки, благодарим.
— Счастливого пути! И счастливо вам вернуться в Чехословакию!
Из лета в зиму за два часа
Одиннадцать часов.
Высотомер упал почти на 2 тысячи метров, он показывает 2 030 метров над уровнем моря. Замаслившиеся свечи после длительного спуска отказали.
— Нужно
Из-за густого сплетения кактусов, агав и опунций вынырнул висячий мост Пуэнте Куньяк через реку Апуримак, которая вытекает из озера Вильяфро в 200 километрах к юго-востоку отсюда. Всего 160 километров отделяет ее истоки oт Тихого океана. Но Апуримак поворачивает на северо-запад, сливается с Урубамбой, вместе с нею впадает в Укаяли, а с северных Кордильер принимает еще воды Мараньона, Напо, Путумайо и Негро. В 5 937 километрах от озера Вильяфро она впадает в Атлантику. Мараньон, по сути верхнее течение Амазонки, зарождается в 4 892 километрах от своего атлантического устья. Да, Апуримак самый длинный исток Амазонки.
Останавливаемся и чистим три отказавшие свечи из восьми. В закрытой сырой долине термометр показывает 34 градуса в тени, в воздухе полно комаров. Они жалят, как бешеные. Едва мы успели вычистить свечи и долить масла, как лица и руки наши опухли, словно при крапивной лихорадке. Еще один глоток воды, и скорей прочь из этой тропической ловушки, вклинившейся в долину между вершинами Анд.
Минуты, километры, ползущая вверх стрелка высотомера, все внимание на узкой ленте дороги. Напряженное молчание. Ситуация, которая много раз повторялась до этого: мысленно находишься внутри цилиндров, словно сквозь стеклянные стенки отчетливо видишь неустанное движение поршней — вверх-вниз, вверх-вниз, 3–4 тысячи движений в минуту. Легким не хватает воздуха, его все меньше, и с каждой сотней метров подъема он становится все разреженней. 2 600 метров, 3 000, 3 300. Температура масла поднялась до 105 градусов, несмотря на то, что за час непрерывного подъема наружная температура упала с 34 градусов до 15 и нам пришлось спустить рукава рубах и взяться за кожаные куртки. На полчаса останавливаемся, чтобы охладить масло.
Тучи мчатся над пропастями и над заснеженными хребтами, которые вновь оказались перед нами.
— Ты помнишь дорогу в Эритрее между Масауа и Асмарой? Она была длиною в сто километров, и итальянцы написали о ней книгу. Интересно, сколько книг надо было бы написать об этой дороге в Кордильерах?
Не раз в последующие дни мы вспоминали об итальянских дорогах в Африке. На Черном континенте у них действительно не было конкурентов. Но слава их быстро померкла бы при сравнении с мастерски проложенной трассой перуанского шоссе. Искусство строителей и оригинальность решений преодолевали здесь препятствия значительно больших масштабов как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. А в результате — на большинстве участков вновь строящейся дороги — превосходно выбрана трасса, связывающая бесчисленные долины и хребты, несмотря на тысячеметровые разницы в высоте. В тех случаях, когда у перуанцев хватило времени вырубить место в крутых склонах, чтобы смогли разъехаться две машины, они сделали повороты с хорошим уклоном и огородили края.
— Когда-нибудь эту дорогу зальют асфальтом, и тогда вся Южная Америка будет приезжать сюда любоваться ею,
— А пока приходится высчитывать над картой дни и недели периода дождей всюду, где камень еще не успел заменить глину.
Проходит полчаса, и вдоль дороги уже тянутся наполовину замерзшие, заполненные снегом канавы. Из свинцовых туч сыплются белые хлопья. За два часа «татра» перенесла нас из тропической долины на горный перевал. Из лета в зиму — на расстоянии полусотни километров. Такую же смену температур мы пережили в последний раз в бесконечных равнинах северного Чако, когда по ним неожиданно пронесся памперо — ледяной ветер из Антарктиды — и сбил ртутный столбик с тридцати градусов до десяти, Оказывается, Кордильеры способны на большее.
В начале четвертого за перевалом открылся сказочный вид на обширную долину Абанкая, обрамленную на переднем плане соломенными крышами индейского селения. Десятки поворотов вели в глубь долины, закручиваясь, как ленточки серпантина, сворачивали в зелень полей и деревьев, временами терялись за отдельными пригорками и вслед за тем вновь появлялись сотней метров ниже, пока не исчезли среди домиков в предместье Абанкая.
Под вечер мы записывали в блокнот итоги первого дня пути из Куско в Лиму: 200 километров — чуть меньше одной шестой части всего расстояния. Но это был пройден самый легкий участок пути. Отметки высот и линия главной дороги, которая на следующих участках превращалась из сплошной в пунктирную ниточку, да вдобавок сознание того, что перегруженная машина с лопнувшей рессорой будет бороться за каждый километр, — все эти перспективы на исходе первого дня умножали число остающихся километров на такой коэффициент, угадать который было невозможно.