Через лабиринт. Два дня в Дагезане
Шрифт:
— Значит, и Светлана Ивановна мало знала отца?
— Мало. Наверняка мало. Но дочь, однако. Чти родителя.
— А знаете ли вы что-нибудь о близких ему людях? С кем он дружил, встречался, переписывался?
Кравчук дернул бородой:
— Переписывался? Не знаю. Нет. — И налил вина в простой граненый стакан.
Вино Кравчук пил, как воду. Запил рыбу — и все. Не морщась и не крякая. Запил и, перевернув стакан, накрыл им пустую бутылку.
— Ну, а квартирантов вы тоже не знаете?
— Одного знаю. Стояновского.
Вообще-то Мазин не был сторонником «ошеломляющих» приемов, но ему захотелось встряхнуть массивного геолога.
— У нас есть основания подозревать Стояновского в убийстве вашего тестя.
Наконец-то пригодился Мазину этот прямой, немножко жутковатый взгляд Кравчука. Его не пришлось ловить. Кравчук не спрятал глаза. Он только заморгал.
— Борис? Ерунда.
— Почему?
— У нас собака была. В тайге. Ощенилась. Говорю: «Борька, утопи щенят». — «Жалко». Так и не стал. А вы говорите, убил. Ерунда!
Мазин мог бы рассказать об убийце, который держал дома ежика и поил его молоком, но он не стал рассказывать. Он думал, почему Кравчук категорически отмел Стояновского: в самом ли деле не знает он ничего о Дубининой или просто не хочет о ней говорить. И вообще многие «почему» связывались у Мазина с зятем Укладникова.
— Убивают не только жестокие люди. Все дело в мотивах преступления, в обстоятельствах. Кстати, Стояновский — человек вспыльчивый…
— Все уже знаете?
— К сожалению, не все. Но есть серьезные улики.
— Арестован?
— Пока нет.
— Правильно. Ошибетесь.
— Он не арестован потому, что скрылся.
Геолог прореагировал неопределенно — то ли обрадовался, то ли изобразил удивление.
— Куда ему скрываться? Ерунда! Не верю. Какие улики?
Мазин решил рискнуть.
— Мы нашли его окровавленную рубашку.
— Борькину?
— Да, Стояновского.
— При чем тут тесть? Не понимаю.
— Рубашка была выброшена. От нее пытались избавиться.
Кравчук почесал бороду:
— Мир приключений.
— А вы отрицаете приключения? — Мазин попробовал разрядить обстановку.
— Почему? На меня медведь нападал.
— Вот видите. И что от него осталось?
Кравчук чуть хохотнул:
— Хотите, шкуру подарю?
— Спасибо. Не нужно. Я люблю зверье. На охоте в воздух палю.
— Водку пить ходите?
Мазин принял мяч:
— На этот вопрос имею право не отвечать.
— По закону?
— По закону.
— А по-человечески?
— Это насчет водки?
— Нет. Про Борьку я.
— Про него скажите лучше вы.
Кравчук опять взялся за бороду.
— Бедолага.
О детском доме Мазин не знал.
— Почему Стояновский попал в детский дом?
— Сирота. А может, и нет. Потерялся во время войны.
— Пытался отыскать родителей?
— Еще бы. Не нашел.
Что ж, кое-что удалось узнать и о Стояновском. Важны ли эти сведения — покажет будущее, а пока Мазина заинтересовал сам Кравчук.
— Все это может иметь значение, — сказал он. — Зайдите завтра, пожалуйста, к нам в Управление. Нужно записать ваши показания. Вы, кстати, надолго в город?
— Думали провести отпуск со Светланой. Квартиру привести в божеский вид. Но теперь лучше повременить. Дня через два поеду в Тригорск. И она следом. Там отдохнем.
«Тригорск? Дубинина?.. Или это случайное совпадение?»
— Есть где остановиться?
— Дикарями. Снимем комнату.
Мазин поднялся: «Для начала, пожалуй, хватит».
— Но к нам зайдите обязательно. Квартиру оставите на Семенистого?
— Не видал его еще. Посмотреть нужно.
— Не видели?
— Нет. Приехал — его нет.
«Вот он — второй ключ». Мазин с трудом сохранил невозмутимость.
— Разве Семенистый оставляет ключ у соседей?
— Нет. Свой у меня. Замок-то сам делал. Слесарничаю на досуге.
Мазин не стал расспрашивать о ключе. Ему сегодня и так повезло больше, чем можно было ожидать. Но оставался вопрос, который нужно было выяснить хотя бы отчасти.
— Почему вы задержались? Ведь телеграмму мы послали немедленно, как только обнаружили исчезновение вашего тестя.
— В Москве был. На конференции.
Это Мазин знал. На первую телеграмму ему ответили: «Кравчук действительно работает в Заозерном, но в настоящее время находится в Москве, на конференции геологов».
Потом сообщили: «Кравчук вернулся из Москвы пятнадцатого апреля. В командировочном удостоверении дата выезда из Москвы — четырнадцатого апреля».
Тогда Мазин запросил Москву…
— Ну ладно, Константин Акимович, простите, что нагрянул неожиданно. Это, между прочим, случайно получилось. Но удачно. Надеюсь, вы поможете прояснить нам кое-какие детали.
— Боюсь, что бесполезен. Ничего не знаю.
— Почему же? В отношении Стояновского вы проявили большую уверенность.
— С Борисом напутали. Ищите настоящего.
— Бывает, и мы ошибаемся. Спокойной ночи. До завтра.
— До завтра.
Перед тем как выйти, Мазин посмотрел в окно. Нет, Кравчук не мог видеть его из освещенной комнаты. И не мог он знать, что на запрос Мазина из Москвы ответили: «Установлено, что Кравчук отметил командировочное удостоверение четырнадцатым апреля, за два дня до окончания конференции, но четырнадцатого на конференции не присутствовал и в гостинице не ночевал».