Через лабиринт. Два дня в Дагезане

Шестаков Павел Александрович

— Значит, и Светлана Ивановна мало знала отца?

— Мало. Наверняка мало. Но дочь, однако. Чти родителя.

— А знаете ли вы что-нибудь о близких ему людях? С кем он дружил, встречался, переписывался?

Кравчук дернул бородой:

— Переписывался? Не знаю. Нет. — И налил вина в простой граненый стакан.

Вино Кравчук пил, как воду. Запил рыбу — и все. Не морщась и не крякая. Запил и, перевернув стакан, накрыл им пустую бутылку.

— Ну, а квартирантов вы тоже не знаете?

— Одного знаю. Стояновского.

Я прописал его. Перед отъездом. Вместе были в партии. Заболел парень. Легкие слабые. На Север нельзя. Остался здесь. Работал.

Вообще-то Мазин не был сторонником «ошеломляющих» приемов, но ему захотелось встряхнуть массивного геолога.

— У нас есть основания подозревать Стояновского в убийстве вашего тестя.

Наконец-то пригодился Мазину этот прямой, немножко жутковатый взгляд Кравчука. Его не пришлось ловить. Кравчук не спрятал глаза. Он только заморгал.

— Борис? Ерунда.

— Почему?

— У нас собака была. В тайге. Ощенилась. Говорю: «Борька, утопи щенят». — «Жалко». Так и не стал. А вы говорите, убил. Ерунда!

Мазин мог бы рассказать об убийце, который держал дома ежика и поил его молоком, но он не стал рассказывать. Он думал, почему Кравчук категорически отмел Стояновского: в самом ли деле не знает он ничего о Дубининой или просто не хочет о ней говорить. И вообще многие «почему» связывались у Мазина с зятем Укладникова.

— Убивают не только жестокие люди. Все дело в мотивах преступления, в обстоятельствах. Кстати, Стояновский — человек вспыльчивый…

— Все уже знаете?

— К сожалению, не все. Но есть серьезные улики.

— Арестован?

— Пока нет.

— Правильно. Ошибетесь.

— Он не арестован потому, что скрылся.

Геолог прореагировал неопределенно — то ли обрадовался, то ли изобразил удивление.

— Куда ему скрываться? Ерунда! Не верю. Какие улики?

Мазин решил рискнуть.

— Мы нашли его окровавленную рубашку.

— Борькину?

— Да, Стояновского.

— При чем тут тесть? Не понимаю.

— Рубашка была выброшена. От нее пытались избавиться.

Кравчук почесал бороду:

— Мир приключений.

— А вы отрицаете приключения? — Мазин попробовал разрядить обстановку.

— Почему? На меня медведь нападал.

— Вот видите. И что от него осталось?

Кравчук чуть хохотнул:

— Хотите, шкуру подарю?

— Спасибо. Не нужно. Я люблю зверье. На охоте в воздух палю.

— Водку пить ходите?

Мазин принял мяч:

— На этот вопрос имею право не отвечать.

— По закону?

— По закону.

— А по-человечески?

— Это насчет водки?

— Нет. Про Борьку я.

— Про него скажите лучше вы.

Кравчук опять взялся за бороду.

— Бедолага.

В детдоме рос. Нервный, правда. Но не он убил.

О детском доме Мазин не знал.

— Почему Стояновский попал в детский дом?

— Сирота. А может, и нет. Потерялся во время войны.

— Пытался отыскать родителей?

— Еще бы. Не нашел.

Что ж, кое-что удалось узнать и о Стояновском. Важны ли эти сведения — покажет будущее, а пока Мазина заинтересовал сам Кравчук.

— Все это может иметь значение, — сказал он. — Зайдите завтра, пожалуйста, к нам в Управление. Нужно записать ваши показания. Вы, кстати, надолго в город?

— Думали провести отпуск со Светланой. Квартиру привести в божеский вид. Но теперь лучше повременить. Дня через два поеду в Тригорск. И она следом. Там отдохнем.

«Тригорск? Дубинина?.. Или это случайное совпадение?»

— Есть где остановиться?

— Дикарями. Снимем комнату.

Мазин поднялся: «Для начала, пожалуй, хватит».

— Но к нам зайдите обязательно. Квартиру оставите на Семенистого?

— Не видал его еще. Посмотреть нужно.

— Не видели?

— Нет. Приехал — его нет.

«Вот он — второй ключ». Мазин с трудом сохранил невозмутимость.

— Разве Семенистый оставляет ключ у соседей?

— Нет. Свой у меня. Замок-то сам делал. Слесарничаю на досуге.

Мазин не стал расспрашивать о ключе. Ему сегодня и так повезло больше, чем можно было ожидать. Но оставался вопрос, который нужно было выяснить хотя бы отчасти.

— Почему вы задержались? Ведь телеграмму мы послали немедленно, как только обнаружили исчезновение вашего тестя.

— В Москве был. На конференции.

Это Мазин знал. На первую телеграмму ему ответили: «Кравчук действительно работает в Заозерном, но в настоящее время находится в Москве, на конференции геологов».

Потом сообщили: «Кравчук вернулся из Москвы пятнадцатого апреля. В командировочном удостоверении дата выезда из Москвы — четырнадцатого апреля».

Тогда Мазин запросил Москву…

— Ну ладно, Константин Акимович, простите, что нагрянул неожиданно. Это, между прочим, случайно получилось. Но удачно. Надеюсь, вы поможете прояснить нам кое-какие детали.

— Боюсь, что бесполезен. Ничего не знаю.

— Почему же? В отношении Стояновского вы проявили большую уверенность.

— С Борисом напутали. Ищите настоящего.

— Бывает, и мы ошибаемся. Спокойной ночи. До завтра.

— До завтра.

Перед тем как выйти, Мазин посмотрел в окно. Нет, Кравчук не мог видеть его из освещенной комнаты. И не мог он знать, что на запрос Мазина из Москвы ответили: «Установлено, что Кравчук отметил командировочное удостоверение четырнадцатым апреля, за два дня до окончания конференции, но четырнадцатого на конференции не присутствовал и в гостинице не ночевал».