Через миллиард лет
Шрифт:
00000000000000010000000000000
И
А на противоположном конце цепочки умный компьютер без труда превратит комбинации нолей и единиц в светлые и темные пятна и выдаст копии наших фотографий. А затем произойдет нечто подобное тому, что описала Яна. Наш телетайп действительно полностью передаст снимок специально подготовленному телепату обсерватории Луна-Сити, который сравнит этот образ с фотографией, полученной через компьютер, и аккуратно сделает все необходимые исправления. И наконец весь этот телепатический кошмар будет собран в трехмерное чудо, которое отдадут астрономам, чтобы те смогли начать работу.
Головная боль в космическом масштабе!
И, что существеннее, космические расходы.
Рон выглядел довольно уныло, когда принялся за навязанный нами труд, а все остальные, понятия не имея об объеме работы, пребывали в прекрасном настроении. Мы носились туда-сюда между Роном и сканером, принося Рону в зубах длинные серые ленты распечаток с бесконечными колоннами единиц и нолей, а он сидел в своем закутке, худел, бледнел, становился все более похож на поэта и переливал тонны нашей информации в телепатическую сеть.
Тем временем Яна и Саул начали резать на двумерные слои следующее фото, которое мы собирались передать, – крупный план белого карлика и его ближайших соседей.
Рон держался три дня.
Мы, нетелепаты, много болтаем о чудесной возможности путешествовать по Галактике с помощью своего мозга и постоянно забываем, какого напряжения это требует. И еще мы упускаем из виду, что усталость есть усталость и не имеет никакого отношения к тому, телепат ты или нет.
Рон спекся. Он работал на пределе – два часа связи, два часа отдыха, четыре смены в день. И отдыхать не отдыхал по-настоящему, все время хотел вернуться в лабораторию, не знаю почему. Он влез в этот проект по уши, как и все мы, но от сомнительного удовольствия передавать 0000011100000 восемь часов в день здорово переутомился.
Во время передачи Рон просто плавал в поту, а на его ввалившихся серых щеках наливались кровью шрамы, оставшиеся после удаления татуировок.
Зачем такой тихий, замкнутый парень позволил издеваться над собой мастеру-вирангонианину с его иголками – выше моего понимания. Татуировки были крайне непристойными – с вирангонианской точки зрения. Так мне объяснил Миррик. Возможно, когда-нибудь я узнаю, почему это вирангониане считают изображение рта непристойностью, ибо именно это и было выколото на щеках Рона – два больших толстогубых рта.
Мы видели, как час за часом он выдыхается, и старались быть к Рону добрее, помочь ему расслабиться. Миррик рассказывал ему всякие смешные истории, Стин Стин устроило целое представление, жонглируя всякой посудой, Яна отправилась с ним на прогулку и вернулась разгоряченной и несколько помятой. Меня это вовсе не порадовало,
– Который час? Кто-нибудь знает, который сейчас час? Я спрашивал свои часы, но они отказываются говорить.
Потом он встал, постоял минуту и вдруг обмяк, словно из него выдернули все кости, а затем согнулся пополам и упал.
Врач с военной базы сказал, что это крайнее истощение, запретил Рону заниматься какой-либо телепатической работой в течение недели и уволок его с собой, чтобы подвергнуть терапии глубоким сном.
На Хигби-5 кроме него было только два телепата: Мардж Хотчкисс и хмурый израильтянин по имени Нахман Бен-Дов. И поскольку общественная сеть тоже нуждалась в операторах, у нас возникли проблемы с расписанием. Без Рона Хотчкисс и Бен-Дову приходилось тратить двенадцать земных часов только на прием и передачу текущей через Хигби-5 корреспонденции. Это ровно на четыре часа превышает нормы безопасности, установленные для телепатов, и не оставляет им никакого времени для наших дел. Им уже пришлось три дня работать сверхурочно, потому что мы забрали Рона, и они вовсе не в восторге от свалившейся на них дополнительной мороки. Особенно наша дражайшая Мардж.
Доктор Шейн использовал кое-какие связи и почти вытащил нас из этого болота. Во-первых, договорились, что телепаты с Хигби-3 – туда недавно перебрались несколько сотен фермеров – будут перехватывать все идущие на Хигби-5 сообщения из внешнего мира и передавать их по радио, экспедиция оплатит дополнительные расходы. Это снимет примерно половину нагрузки с местных телепатов. Военные согласились, хотя, конечно, очень неохотно, отложить отправку большей части своей корреспонденции, пока Рону не станет лучше. Это тоже помогло. Теперь двум телепатам придется проводить по четыре часа в день на основной работе, принимая заказы на контакт, а еще четыре часа они смогут посвящать нам.
Но нам не надо больше обмороков в лаборатории. Мы разработали расписание: Бен-Дов приезжает к нам и отрабатывает две двухчасовые смены.
Потом кто-нибудь берет машину, отвозит его в город, а на обратном пути, забирает отоспавшуюся Мардж, которая будет передавать еще две смены, пока Бен-Дов принимает вызовы в отделении связи. Потом Мардж возвращается и сменяет его, а Бен-Дов отправляется домой спать. Таким образом, мы получаем те же четыре двухчасовые смены, не слишком отвлекаем двух телепатов от их основной работы и никто не перегорает посреди не приспособленной для этого лаборатории.
Время наших передач, однако, сместилось. Рон предпочитал оставаться на ногах шестнадцать часов, чередуя два часа контакта и два часа отдыха, а затем на восемь часов погружаться в беспокойный сон. Но Мардж и Бен-Дов ведут себя совсем по-другому. Они спят совершенно нерегулярно – иногда ложатся вечером, иногда в середине дня. Или, например, бодрствуют восемь часов после завтрака (четыре рабочих, четыре свободных) и еще восемь после обеда (четыре свободных, четыре рабочих), а все остальное время спят. Как сурки.